Коллективная монография “Феномен русской литературной усадьбы: от Чехова до Сорокина+ˮ (сост., отв. ред. и автор предисл. О.А. Богданова) является третьим выпуском новой научной книжной серии “Русская усадьба в мировом контекстеˮ, задуманной и осуществляемой в ИМЛИ РАН в рамках исследовательского проекта № 18-18-00129 Российского научного фонда “Русская усадьба в литературе и культуре: отечественный и зарубежный взглядˮ. В издании представлены работы 24 авторов из разных регионов России (Москвы, Орла, Твери, Самары, Тюмени, Оренбурга) и ряда зарубежных стран (Польши, Беларуси, Японии), что обеспечивает панорамный охват и многоаспектный угол зрения. Вместе с тем, благодаря удачному композиционному решению составителю книги удается сохранить единство и целостность научного диапазона исследования. Структура издания, логическая последовательность в выстраивании материала с применением хронологического и одновременно проблемно-тематического подходов свидетельствуют о системности проведенных исследований и полученных результатов.

В проекте ставятся масштабные теоретико- и историко-литературные задачи с целью изучения особенностей и динамики “усадебного топосаˮ как элемента поэтики художественного произведения. В процессе его реализации открывается широкая перспектива исследования “усадебногоˮ материала в его конститутивных, константных чертах. Как отмечает О.А. Богданова, «из множества конкретных вариаций и модификаций “усадебной топики” русской литературы XVIII<strong>–</strong>XXI веков складывается масштабная социокультурная и художественно-эстетическая парадигма, заряженная неиссякаемой моделирующей энергией и импульсами, порождающими новые текстовые феномены как в метрополии, так и в зарубежном русском мире» [1].

Такой подход к изучению материала существенно отличается от “усадебныхˮ штудий культурологов, географов, музееведов и историков. Новизна предпринятых в рецензируемой книге исследований заключается прежде всего в четкой фиксации той реальности существования усадебного мира, которая подлежит изучению. В ранее предложенных искусствоведческих, историко-этнографических и культурологических подходах к усадьбе для авторов был важен документальный, этнографический срез “усадебногоˮ материала, реконструкция эмпирического облика усадьбы (см., например, ежегодные сборники “Русская усадьбаˮ и пр. [2]; [3]). Литературные произведения становятся здесь, как правило, лишь средством для решения краеведческих, биографически-генеалогических или историко-реставрационных задач. В рецензируемой коллективной монографии, напротив, впервые предлагается системный и в то же время панорамный литературоведческий подход к феномену усадьбы в русской словесности. Усадьба рассматривается как литературный факт, реальность художественного мышления человека, результат его эстетической деятельности, когда усадебный ландшафт и архитектура становятся основой архитектоники художественного образа, моделируют сюжет произведения, преломляются в призме различных художественных направлений. Об усадьбе как литературном феномене О.А. Богданова пишет следующее: “Усадьба имеет самостоятельную эстетическую ценность и не является средством восстановления забытого или утраченного эмпирического облика своего прототипа. Другими словами, мы не смотрим <em>сквозь</em> литературное стекло, пытаясь разглядеть достоверный исторический объект, но анализируем художественный образ в его <em>самоценности</em>; усадьба для нас – важный элемент мира художественного произведения, его пространственной организации, а ее атрибуты – детали предметной изобразительности, нередко приобретающие символический смыслˮ [4, c. 20].

Необходимо отметить, что коллективная монография “Феномен русской литературной усадьбы: от Чехова до Сорокина+ˮ органично продолжает логику предыдущих книг серии “Русская усадьба в мировом контекстеˮ, запущенной в рамках работы над проектом. Первым ее выпуском стала индивидуальная монография О.А. Богдановой “Усадьба и дача в русской литературе XIX–XXI вв.: топика, динамика, мифологияˮ (М.: ИМЛИ РАН, 2019), где были поставлены основные исследовательские вопросы проекта, определены параметры изучения “усадебной культурыˮ, намечены его главные направления: теоретико-методологическое, компаративное и междисциплинарное. Исследовательница теоретически обосновывает понятийный аппарат литературоведческих “усадебныхˮ исследований, обрисовывая семантические поля “усадебного текстаˮ и “усадебной культурыˮ, разграничивая понятия “усадебный мифˮ, “усадебный хронотопˮ, “усадебный локусˮ, “усадебный топосˮ, “поэтосфера усадьбыˮ, “дачный топосˮ и др., вводя новые категории анализа – “гетеротопия усадьбыˮ и “усадебный габитусˮ, доказывая универсальность и междисциплинарность данных терминов. Второй выпуск серии – коллективная монография “Русская усадьба и Европа: диахрония, ностальгия, универсализмˮ (М.: ИМЛИ РАН, 2020) – проблематизирует компаративный аспект “усадебного топосаˮ. В книге рассматривается общекультурное значение русской помещичьей усадьбы в диахроническом разрезе, исследуются “усадьбы русской эмиграцииˮ, затрагивается совершенно новый план изучения “усадебного текстаˮ – “усадьба и ее составляющие в литературах Европыˮ.

В представленном для рецензии третьем выпуске серии “Русская усадьба в мировом контекстеˮ пространство исследования разворачивается во временных пластах нескольких эпох. Новизна книги не только в широком тематическом диапазоне, охватывающем период Серебряного века, советские десятилетия и постсоветское время, но и во впервые выдвинутом концептуальном ракурсе – никогда прежде литература 1920<strong>–</strong>2010 гг. не рассматривалась в аспекте “усадебной топикиˮ. В издании представлена многогранная оптика исследования: это и мотивно-жанровая парадигма научного анализа “усадебныхˮ произведений А.А. Блока, Д.С. Мережковского, Л.Н. Андреева и др.; обращение не только к известным “усадебнымˮ авторам – А.П. Чехову, И.А. Бунину, А.Н. Толстому, но и к полузабытым писателям – О. Ольнем, Н.Н. Русову, С.Н. Дурылину; выяснение специфики “усадебного топосаˮ в литературных направлениях XX – начала XXI в.: символизме, неореализме, экспрессионизме, соцреализме, метамодернизме и др.; исследование писательской рецепции таких разновидностей усадьбы рубежа XIX–XX вв., как купеческая, городская, сибирская. Одной из новаций предложенного в коллективной монографии подхода к анализу “усадебногоˮ материала является и расширение хронологических границ исследования: в книге анализируются не только уже достаточно хорошо изученная литература периода расцвета “усадебной культурыˮ в России (первых двух третей XIX в.), но и сравнительно малоизученная в указанном аспекте литература Серебряного века, «современная закатному историческому часу классической “усадебной культуры”» [4, c. 19]. Вообще же здесь разворачивается впечатляющая перспектива “усадебного текстаˮ на протяжении почти полутора столетий (с конца XIX по начало XXI в.) в творчестве более 60 авторов (от М.Е. Салтыкова-Щедрина, А.Н. Плещеева и А.А. Фета до М.П. Шишкина, В.Г. Сорокина и Е.Г. Водолазкина).

Важным достоинством книги, на наш взгляд, становится и сам исследовательский сюжет, определяющий хронологию выстраивания представленных в коллективном труде текстов. Панорамный охват литературного ландшафта усадебной проблематики начинается не на пике расцвета “усадебной культурыˮ, а напротив, особое место в книге уделяется периоду ее угасания. Авторы статей очерчивают грани казалось бы уходящего за невидимый горизонт усадебного времени: прослеживают путь увядания “усадебной культурыˮ в начале XX века, переходящий в период разрушения традиционного усадебного быта в эпоху революции и Гражданской войны, до полного, казалось бы, его исчезновения в советский период. Эта тенденция выявляется в статьях Т.М. До Егито «Хронотоп уездной усадьбы в рассказе А.П. Чехова “Именины”», Г.И. Романовой, посвященной жанровым трансформациям (от антиидиллии к “поэме запустенияˮ) в последнем романе М.Е. Салтыкова-Щедрина “Пошехонская старинаˮ и в цикле рассказов И.А. Бунина “Черноземˮ, Е.Н. Эртнер, где исследуется мифопоэтика сибирской усадьбы в русской прозе конца XIX – первой трети XX века на материале прозы Н.А. Лухманова, М.М. Пришвина, Н.М. Ядринцева и др. и выявляются факты разрушения классического “усадебного мифаˮ и локальной «ремифологизации “усадьбы–крепости”, “усадьбы-сада”, “оранжереи”, “гнезда” и “гнездышка”» [5, c. 127 ].

Наблюдаемый литературный ландшафт постепенного разрушения “усадебной культурыˮ открывает неожиданную перспективу. Предложенная хронологическая рамка исследования выявляет его “концептуальную новизнуˮ – “впервые обнаруживает культуротворческую роль русской помещичьей усадьбы уже после окончательного разрушения ее привычных форм в годы Первой мировой войны, революций 1917 г. и Гражданской войны 1918–1922 гг.ˮ [4, c. 19].

Действительно, хронология исследования усадебной темы (в революционное время, а также намеченное пространство анализа советского периода существования усадьбы и продолжающего его постсоветского периода) обусловлена самим предметом изучения в рамках проекта “Русская усадьба в литературе и культуре: отечественный и зарубежный взглядˮ. Рассмотрение “усадебного топосаˮ в сугубо литературно-художественном пространстве, когда связь с реальным бытованием “усадебной культурыˮ становится все более отдаленной во времени, дает авторам коллективной монографии возможность раскрыть философские и религиозные контексты семиотики усадьбы и “усадебного текстаˮ литературы. Усадебный мир становится реальностью экзистенциальной памяти человека и может рассматриваться как антропологический феномен, определяющий архитектонику художественного мышления авторов уже в постсоветскую эпоху. Усадьба предстает как некая Атлантида, невидимая земля-Китеж, взывающая к восстановлению, проступающая в новых формах культуры.

Как сквозь магический кристалл, различаем мы новые грани усадьбы в перспективе модернизма и постмодернизма, неореализма и традиционализма и пр. Именно этот ракурс исследования “усадебного топосаˮ в контексте различных художественных направлений намечен в первой и второй частях рецензируемого коллективного труда. В качестве примера можно привести статью Е.В. Глуховой «“Усадебный топос” русского символизма в эго-документальной прозе Андрея Белого», исследование В.Э. Молодякова, где на материале сведений о дачной жизни Брюсовых в пригородах Москвы поставлен вопрос о “декадентскойˮ модификации “дачного топосаˮ в литературе рубежа XIX–XX вв.; статью Е.В. Кузнецовой, раскрывающей на примере творчества А. Блока проблему совмещения гностического мифа с “поэтосферой усадьбыˮ, сложившейся в литературе XIX в.; работу М.В. Скороходова, посвященную художественному образу помещичьей усадьбы в новокрестьянской поэзии Н.А. Клюева, С.А. Есенина, А.В. Ширяевца, С.А. Клычкова.

Предложенная в третьей части коллективного труда оптика измерения “усадебного текстаˮ советского и постсоветского времени раскрывает новые грани предмета исследования: вместо объекта утраченного прошлого усадьба теперь определяется в перспективе будущего времени. Образ усадьбы в литературе уже не столько свидетельствует о ностальгии по прошлому, сколько намечает путь возможной гармонизации настоящего и будущего. На материале литературы 1920–2010-х гг. практически впервые выявляются такие модификации “усадебного топосаˮ, как город-сад, усадьба-музей, сельскохозяйственная кооперация, усадьба-коммуна, усадьба-санаторий, усадьба – дом творчества, усадьба – дом отдыха, усадьба – научный центр, образовательно-производственный комплекс, усадьба-дача, усадьба-отель и т. п. Некоторые из перечисленных модусов “усадебного топосаˮ можно увидеть, например, в статье Е.Н. Строгановой «От усадьбы к коммуне: судьбы дворянских имений в 1920-1930-е гг. (на материале “Педагогической поэмы” А.С. Макаренко)». “Усадебностьˮ в произведениях Е.А. Евтушенко, А.А. Вознесенского и Б.А. Ахмадулиной, впервые рассмотренная в статье А.В. Маркова, свидетельствует о продолжении “усадебного текстаˮ XIX века в советской поэзии 1960-х, где “усадебный топосˮ не только апеллирует к культурной памяти, но и раскрывает перспективы обновления поэтики. В статьях О.А. Богдановой и П.Е. Спиваковского впервые в отечественном литературоведении рассматривается в “усадебномˮ ключе литература рубежа XX–XXI вв. В статье Спиваковского «Усадебная трансгрессия в рассказе Владимира Сорокина “Настя”» обращение к традиционалистскому пространству усадьбы становится частью метамодернистской картины мира. Особенный интерес в статье О.А. Богдановой представляет исследование функционирования “усадебного мифаˮ в ситуации постмодерности: автор прослеживает путь от деконструкции “усадебнойˮ мифопоэтики в произведениях М.П. Шишкина, В.Г. Сорокина и других современных писателей к частичной ее реконструкции в прозе Е.Г. Водолазкина, А.И. Слаповского и др. При этом О.А. Богданова подчеркивает, что «современный читатель обычно имеет дело не с эмпирическими усадебными реалиями, а с “усадебным габитусом” как сформированной “усадебным топосом” мировоззренчески-поведенческой моделью, имеющей значительный эвристический потенциал» [5, c. 296].

Намеченная в последней части монографии перспектива дальнейшего исследования “усадебного топосаˮ в советскую и постсоветскую эпоху обусловливает новые подходы к анализу усадебной проблематики. Как справедливо отмечает О.А. Богданова, в результате проведенного исследования «выясняется, что усадьба как активно-творческая социокультурная среда продолжала и продолжает оказывать заметное, а в ряде случаев определяющее (например, в романе “Авиатор” Е.Г. Водолазкина) воздействие на моделирование личности персонажей, формирование их системы ценностей и поведенческих стратегий”» [4, c.19]. Постановка вопроса о влиянии “усадебной культурыˮ на персонажей современной эпохи открывает новую парадигму исследования “усадебного топосаˮ, теперь в литературе XX–XXI вв., и дает возможность выявлять те черты усадебного мира, которые становятся маркерами экзистенциального измерения человека, ландшафта его памяти, конструирования моделей его будущей жизни.

Завершая, отметим, что научная значимость издания прежде всего обусловлена выработкой новой и применением уже существующей методологии и системы категорий литературоведческого анализа “усадебного текстаˮ русской литературы конца XIX – начала XXI в. Кроме того, серьезным научным вкладом в исследование “усадебного текстаˮ является внимание к сюжетно-композиционным, мотивным, жанровым и характерологическим особенностям “усадебного топосаˮ в литературе рубежа XIX–XX вв., а также выяснение роли “усадебныхˮ деталей и мотивов в мифологизации и символизации ключевых образов русской культуры этой эпохи. Среди несомненных достижений следует отметить и обнаружение этической неоднозначности образа помещичьей усадьбы в Серебряном веке, и особенно – изучение референций “усадебного топосаˮ в произведениях различных литературных направлений конца XIX – начала XXI в. (символизме, неореализме, соцреализме, постмодернизме, метамодернизме и др.), а также – разработку подхода к “усадебностиˮ как ресурсу для инновационного обновления поэтики русской литературы второй половины XX в. и открытие неисчерпанного потенциала “усадебного мифаˮ в произведениях русской литературы начала XXI в.

Важнейшим итогом усилий коллектива авторов становятся обозначенные на страницах их статей направления дальнейших исследований “усадебного топосаˮ в XX–XXI вв., в частности выявление новых тематических узлов в советский период (подходы к “усадебнойˮ проблематике в довоенной, военной, оттепельной и “застойнойˮ литературе, и т. д.). Правда, ряд писателей, требующих рассмотрения в аспекте “усадебной топикиˮ (А.П. Платонов, А.И. Солженицын, Б.Л. Пастернак и др.) только названы. Однако недаром в предисловии к книге сказано, что ее итоги (отметим, сами по себе весьма значительные) кажутся менее важными, чем открывающиеся перспективы. Серия будет продолжаться, и в ее новых выпусках намеченные здесь проблемы наверняка получат более подробное рассмотрение. Так что пожелаем авторам третьего выпуска, его составителю и ответственному редактору и членам редколлегии серии дальнейших успехов в разработке нового научного направления современной гуманитаристики!