Везде
The motif of the world mountains in the options Buryat Geseriada
Table of contents
Annotation Estimate Publication content
References Comments
Share
QR
Metrics
The motif of the world mountains in the options Buryat Geseriada
Annotation
PII
S241377150009723-8-1
DOI
10.31857/S241377150009723-8
Publication type
Article
Status
Published
Authors
Erzhena Aiusheeva 
Occupation: Researcher
Affiliation: Institute for Mongolian, Buddhist and Tibetan Studies of the Siberian Branch of the Russian Academy of Sciences (IMBTS SB RAS), Ulan-Ude, Russia
Address: Russian Federation, Ulan-Ude, 670047, 6 Sakhyanovoy st.
Edition
Volume 80 Issue 3
Pages
93-100
Abstract

The purpose of this work is to study the functioning of the motif of the world mountain in the texts of Buryat versions of the Gesariada. In modern folklore studies, the research of local epic traditions is becoming more and more relevant, which allows us to identify patterns of development of the epic genre in the vast territory of settlement of related peoples. The gesariad, as a complex of epic texts, is spread throughout almost all of Central Asia and is a rich material for studying traditional culture, history and Ethnography. The subject of research is the motive of the mountains, the object – text variants of the Buryat Geseriada. The world mountain in Buryat mythology is a model of the universe and includes parameters of the cosmic device. In the vast majority of texts of the Buryat Gesariad, the motif of the world mountain is embodied in the motif of mount Sumeru. Also in the Buryat texts there are mountains that have proper Buryat names and implement the all-Mongol cult of worship of mountain spirits. Determining the functions of the spatial image and revealing its variability leads the author to the conclusion that this motif not only determines the typological proximity of the epic texts about Gesar, but also reveals the place of the concept of the mountain in the worldview of the Buryats.

Keywords
World mountain, Meru, mount Sumeru, the motif of mountains, Geseriada, Buryat epic, heroic epic, typology, oliger, options Geseriada.
Acknowledgment
The research was carried out within the state assignment of FASO Russia XII.192.1.4.“Myth and history in folklore and literature of Buryat and Russian Siberians: universalia and specific features”, № АААА-А17-117021310268-2
Received
17.05.2020
Date of publication
27.06.2021
Number of purchasers
19
Views
1381
Readers community rating
0.0 (0 votes)
Cite Download pdf
Additional services access
Additional services for the article
Services benefits
100 RUB / 1.0 SU
Additional services for the issue
Services benefits
920 RUB / 16.0 SU
1 Сказание о Гэсэре в бурятской традиции имеет особое значение, исследователи не раз отмечали его магическое, охранительное значение, ритуальное исполнение его в медицинских целях, для изгнания злых духов и пр. [Хайссиг, 1978, с. 173-174]. Именно религиозно-магический аспект бытования улигера определяет глубину заложенных в тексте установок, отражающих древние архаические воззрения. Бурятская мифология, связанная с шаманизмом, включает в себя древние мифы, сохранность которых констатируется в трудах отечественных и зарубежных ученых [Лёринц, 1972, с. 106].
2 Эпический мир улигера включает в свою структуру объекты сакральной топонимики, которые являются ориентиром в мифологическом пространстве. Как известно, в бурятском эпосе представлена наиболее архаичная форма космогонической картины мира, на фоне которой обнаруживается весьма органичный синтез космогонии шаманской и буддийского типа [Неклюдов, 2005, с. 118]. Наиболее часто в бурятских эпических текстах в качестве одного из таких ориентиров выступает гора Сумбэр (Меру, Сумеру), которая сохраняет значение центральной точки Вселенной и реализует ряд новых значений и ассоциаций.
3 Методологическая база исследования включает принципы сравнительно-типологического и сравнительно-сопоставительного методов, которые широко применяются для решения задач по выявлению общих мест, образов, мотивов в сравниваемых текстах. Применение указанных методов исследования позволяет определить типологические сходства фольклорных текстов и установить их различия, возникшие в процессе живого бытования.
4 Гора Меру (бур. Һумбэр уула) и Молочное море (бур. Һун далай) имеют прототипы в древнеиндийском мифе о пахтании молочного океана. По мнению С. Ю. Неклюдова, участие в формировании сказания о Гэсэре мотивов индийской мифологии является достаточно давним [Неклюдов, 1975, с. 43]. Подобные объекты сакральной топонимики упоминаются практически во всех бурятских вариантах Гэсэриады, а также в монгольских и тибетских версиях, с незначительной разницей в характеристиках.
5 Эти постоянные образы шаманского и эпического фольклора центральноазиатских народов представляют собой мифологизированные понятия, а не реальные географические топонимы. Они довольно часто встречаются и в шаманских текстах, где гора Сумеру служит обиталищем небесных божеств, в том числе 33 тэнгри и Хормусты [Элиаде, 1999, с. 44], и потому являются наиболее ранними в повествовательной канве Гэсэриады. Являясь частью «строгих стандартных формул, идентичных в фольклоре всех тюркско-монгольских народов, они становятся ярким свидетельством культурно-исторического единства этих народов. Универсальность формул-зачинов указывает на их большую древность» [Мелетинский, 1963, с. 294]. Так, указанные мифологемы встречаются в фольклоре алтайцев, ойратов, монголов, а также тувинцев и якутов.
6 Мотивы создают вводные картины, составляя повествовательную канву эпического зачина западнобурятской Гэсэриады, который, несомненно, является одной из важнейших частей эпического текста. В нем дается экспозиция действующих лиц и событий, предваряющих развитие конфликта. Пролог считается наиболее оригинальной и уникальной частью эпического сказания [Дугаров, 2005, с. 3–5]. Сюжетно-тематическая обособленность эпического зачина и обилие в нем статичных описаний отличает его от основной части повествования. Он (зачин) обладает всеми признаками автономности, в связи с чем может быть выделен в отдельное самостоятельное целое [Неклюдов, 2019б, с. 131–132]. Одним из мотивов, пронизывающих как пролог, так и основную канву улигеров о Гэсэре, становится гора Сумеру. Появление Сумеру из взволнованного океана [Ковалевский, 1937, с. 91] послужило основанием для проникновения в монгольскую эпическую традицию вместе с мотивом горы и мотива Молочного моря [Неклюдов, 2005, с. 125], имеющего корни в буддийской мифологии. Локализация самой горы разная: она помещается на небо или спускается на землю. Так, в западнобурятской Гэсэриаде на вершине этой горы собирается суглан божеств, Хормуста и Гэсэр спускаются на вершину Сумеру, на которой восседает буддийский персонаж. С мотивом горы связаны события, предваряющие земное рождение героя.
7 Реализация мотива горы Сумеру в западнобурятских улигерах о Гэсэре содержит и новые детали. В бурятском фольклоре существует устойчивое высказывание: hун далай – эхэмни, Сумер уула – эсэгэмни (молочное море – мать моя, гора Сумеру – отец мой) [Манжигеев, 1978, с. 95]. Таким образом, мотивы Мировой горы и Молочного моря оказываются встроенными в национальную систему ценностей. Аксиологическая функция понятий видится в создании и образной передаче моральных ценностей во времени и пространстве. Очевидна и воспитательная функция фольклорной формулы, она приобретает особое значение в устах героя-богатыря:
8
Эсэгэ хүүе гомойлгожо орхиходоо Һүмэр уула шэргэхэл, Эхэл хүүе гомойлгожо орхиходо Һүнхэн далай шэргэхэ! Коль отца ты обидишь, – Провалятся горы Сумер, Коль обидишь ты мать, – Испарится Молочное море!
(Абай Гэсэр хубун, 1961, с 48, 114; пер. М. П. Хомонова)
9 Сумеру, восходящая к мировой горе Меру и олицетворяющая центр земли и Вселенной, представляет собой вертикальную ось мира, соединяющую верхний, средний и нижний слои. К ближайшим аналогам горы в эпосе можно отнести сэргэ (коновязь), а также жилище героя – дворец высотой до неба.
10 В ходе эпического нарратива возникают священные горы, имеющие бурятские названия. Так, мотив Мировой горы соединяется с культом гор, существовавшим у монгольских народов с глубокой древности. В записи М. Хангалова буддийский персонаж лама восседает на вершине горы Орьёл Уула, а в улигере П. Петрова упоминаются горы Сагаан Бүргэ (Белая Лука) и Сахидаг Уула (Почитаемая гора). Указанные названия гор встречаются и в других западнобурятских улигерах, таких как «Алтан шагай», «Алтан шагай мэргэн», «Эрбэд Богдо хан», «Эрэ Тохолэй батор» [Бурчина, 2007]. Если «пространственно-временной фон зачина исключительно мифологичен, доисторичен и к событиям, воспеваемым в сказаниях, имеет более чем косвенное отношение» [Функ, 2005, с. 287], то в ходе эпического повествования горы приобретают реальные бурятские очертания.
11 Почитаемые горы, ассоциируемые с хозяевами местности, природных стихий и духами-покровителями, мифологизируются и соотносятся с мировой горой, дублируя ее в функции моделирования мира [Топоров, 1987, с. 312]. По представлениям сказителей, на небе, как и на земле, имеются горы, реки, леса. Введение собственно бурятских священных гор в повествование придает эффект реальности происходящих в нем событий, вносит историчность в образы персонажей.
12 Одной из деталей, дополняющих мотив Мировой горы, представленной в бурятской мифологии, становится ее тройственность: гора предстает в виде трех гор под одним названием Сумеру. Они принадлежат устройству земного мира, поскольку согласно эпическому тексту, севернее от нее с неба падает отрубленная Хан Хирмасом правая рука главы восточных небожителей Атай Улана, которая впоследствии превратится в белое чудовище Орголи:
13
Дордо замбиида буухадаа, – Гурбан сүмбэр уулайн Ара биидэхи… Когда на землю спустилась… На северной стороне Трех Сумэр гор…
[Абай Гэсэр, 1960, с. 28, пер. А.И. Уланова]
14 С вершиной горы Сумеру как вертикальной оси вселенной связаны небесные обитатели, создатели мира людей, с ее подножием же ассоциируется нижний по отношению к небесам мир, населенный людьми. Таким образом, Сумеру как бы пронизывает существующие уровни космоса. В унгинских вариантах Гэсэриады у подножия Сумеру в среднем мире происходят эпические события:
15
Абай Гэсэр Богдын Баруун хойто зүгтэ Сүмбэр уулын хормойдо Сэбэр байшан тодхооно. У Абай Гэсэра На северо-западной стороне У подножия горы Сумеру Чистый дворец сияет.
[Гэсэр, 1953, с. 130, пер. наш]
16 Вершина горы в бурятских улигерах приобретает значение места сакрального таинства, совершения ритуала. Поднявшись на вершину, Гэсэр совершает обряд жертвоприношения Эсэгэ Малаану и просит коня и вооружение (П. Тушемилов, А. Васильев). На вершине горы располагаются божества или приближенные к ним персонажи. Нюхата Сура (Гэсэр) поднимается на эту же гору, чтобы попасть на суглан с тысячей светлых бурханов (П. Степанов). Согласно сюжету, Хормуста спускается к Шэбэгли бурхану на вершину Сумеру, чтобы узнать о состоянии среднего мира. Так и Булеэгэн Тугэсэ (Абай Гэсэр) спускается через белую дверь на вершину Сэгтэ Сэмбэр Ула, где преклоняет колени и молится Шэбэгли бурхану, от которого получает благословение и имя Абай Гэсэр [ЦВРК ИМБТ СО РАН, ОАФ. Д. 2510]. На горе Сумбэр живет не только буддийское божество Шэбэгли бурхан, но и святой лама, обладающий всезнающей материнской книгой:
17
Тиижэ яажа байхадаа Абай Гэсэр богдо хаан Сүхөтө-Сүмбөр уулайн Оройдо hуужа байhан Гурба дахин соржо ламада Ном неэлгэжэ үзэхэеэ Ошохом, – гэжэ хэлнэ. Абай Гэсэр богдо хаан Дал на это согласие. Отправлюсь к восседающему На вершине Сухуту-Сумбэр горы Трижды святому ламе. Он попробует в книге Ответ найти
[Абай Гэсэр, 2000, с. 182, пер. наш].
18 Сакральность вершины мировой горы, как видим, безусловна. При этом в разных вариантах наблюдается отнесенность к ней как шаманских, так и буддийских реалий.
19 В варианте А. Васильева Эрхэ Бэлэгтэ (Гэсэр) до своего земного перерождения купается в водоеме с живой водой на вершине горы Сэгтэ Сэмбэр Уула, чтобы обрести силу. Мотив закаливания героя, обретение им силы перед нелегкой миссией встречается и в других бурятских улигерах. В эхирит-булагатской Гэсэриаде действо совершают небесные кузнецы, которых в улигере Б. Бурнакова заменяют буддийский лама. Как видим, мотив горы тесно переплетается с другими традиционными мотивами, привнося в эпический текст новые детали.
20 Итак, мотив горы в западнобурятских версиях Гэсэриады достаточно распространен и присутствует не только в эпическом зачине, но и повествовании улигеров. С ним связаны действия персонажей, обладающие сакральным значением. Локация горы не относится к небесной верхней сфере, но является связующим звеном между верхним и нижним мирами, через который небожители спускаются в средний мир. Кроме того, гора Сумеру является пристанищем буддийских персонажей и местом совершения таинства: наречения новым именем, жертвоприношения, благословения. Таким образом вершина горы в эпосе наделяется особой сакральностью, что сохраняется во всех вариантах западнобурятской Гэсэриады.

References

1. Burchina, D.A. Geroicheskij epos unginskih buryat [Tekst] : ukazatel' proizvedenij i ih variantov / D. A. Burchina ; otv. red. YU. I. Smirnov; Ros. akad. nauk, Sib. otd-nie, In-t mongolovedeniya, buddologii i tibetologii. – Novosibirsk: Nauka, 2007. – 542 s.

2. Dugarov B.S. Buryatskaya Geseriada: nebesnyj prolog i mir epicheskih bozhestv. – Ulan-Ude: Izdatel'stvo BNC SO RAN, 2005. – 298 s.

3. Kovalevskij O. Buddijskaya kosmologiya. Kazan': Tipografiya Kazanskogo universiteta, 1837. 177 s.

4. Manzhigeev, I. A. Buryatskie shamanisticheskie i doshamanisticheskie terminy / I. A. Manzhigeev. – M.: Nauka, 1978. – 125 s.

5. Meletinskij E.M. Proiskhozhdenie geroicheskogo eposa. Rannie formy i arhaicheskie pamyatniki. M.: Nauka, 1963. – 460 s.

6. Neklyudov S. YU. Mifologicheskaya semantika v zachinah mongol'skogo eposa // Opera altaistica professori Stanislao Kaluzynski octogenario dicata. Rocznik Orientalistyczny. Tom LVIII. Zeszyt 1. Warszawa 2005. P. 117-132.

7. Neklyudov S. YU. Fol'klornyj landshaft Mongolii. Epos knizhnyj i ustnyj – M.: Indrik, 2019. – 592 s.

8. Toporov V. N. Gora / V. N. Toporov // Mify narodov mira: Enciklopediya. T. 1. – M.: Sov. enciklopediya, 1987. S. 311–315.

9. Funk D. A. Miry shamanov i skazitelej: kompleksnoe issledovanie teleutskih i shorskih materialov / Funk D.A. – M.: Nauka, 2005. 398 s.

10. Eliade M. Izbrannye sochineniya: ocherki sravnitel'nogo religiovedeniya. Per. s angl. – M.: Ladomir, 1999. 488 s.

11. Lörincz L. Die Mongolische Mythologie / L. Lörincz //Acta Orientalia Academiae Scientiarum Hungaricae, Tomus XXVII (I). – Budapest, 1972. R. 103–126.

12. Heissig, W. Geser Khan als Heilsgottheit. – Procceedings of the Csoma de Kӧrӧs Memorial Simposium. Ed. by L. Ligeti, Budarest, 1978. 498 p.

13. Abaj Geser-Hubun [Tekst]: Epopeya: (Ekhirit. bulagat. variant) / Zapisan C. ZHamcarano u skazatelya Manshuta Imegenova; Podgot. teksta, per. i primech. M. P. Homonova; Vstup. st. A. Ulanova; AN SSSR. Sib. otd-nie. Buryat. kompleks.NII. - Ulan-Ude: [b. i.], 1961. 231 s.

14. Abaj Geser. Skazitel' P. Petrov, zap. I.N. Madasona. Vstup. st., podg. teksta, per. i komment. A. I.Ulanova. – Ulan-Ude: Bur. kompleksnyj NII SO AN SSSR, 1960. – 314 s.

15. Geser. Skazitel' P.P. Dmitriev, zap. D. Hiltuhin. Podg. k pechati A. Ulanov, K. CHeremisov. Pod obshchej red. P.I. Hadalova, A.I. Ulanova. – Ulan-Ude, 1953. 163 s.

16. Abaj Geser. Skazitel' P.M. Tushemilov, nauch. zap. T.M.Boldonovoj; per., vstupit. stat'ya i posleslovie S.SH. CHagdurova. – Ulan-Ude: Izd. Buryatskogo gosuniversiteta, 2000. – 256 s.

17. Abaj Geser bogdo han.: Zapisano ot A. Vasil'eva, predpol. v 30-e-nach. 40-h gg. HKH v. // CVRK IMBT SO RAN, f. S. P. Baldaeva, F.36. Op.1. D. № 155; 405 s. (mashinopis').

18. Abaj Geser hubun: zapisano S. P. Baldaevym ot P. U. Stepanova 6 avgusta 1940 g. v s. Nygda Alarskogo rajona Irkutskoj oblasti // CVRK IMBT SO RAN, F.36. Op.1. D. № 170, 77 s. (mashinopis').

19. Abaj Geser.: zapisano A. A. Bal'burovym ot B. ZHatuhaeva (r. 1891) v aprele 1941 g. v g. Ulan-Ude // CVRK IMBT SO RAN, OAF. D. № 2510, 102 s. (mashinopis').

Comments

No posts found

Write a review
Translate