Везде
The Opposition of “Kindred / Alien” in Small Genres of Buryat Folklore
Table of contents
Annotation Estimate Publication content
References Comments
Share
QR
Metrics
The Opposition of “Kindred / Alien” in Small Genres of Buryat Folklore
Annotation
PII
S160578800026317-4-1
DOI
10.31857/S160578800026317-4
Publication type
Article
Status
Published
Authors
Ludmila Dampilova 
Affiliation: Institute for Mongolian, Buddhist and Tibetan Studies of the Siberian Branch of the Russian Academy of Sciences
Address: 6 Sakhyanova Str., Ulan-Ude, 670047, Russia
Sesegma D. Ghympilova
ORCID: 0000-0002-4251-3379
Occupation: Researcher
Affiliation: Institute for Mongolian, Buddhist and Tibetan Studies of the Siberian Branch of the Russian Academy of Sciences
Address: 6 Sakhyanova Str., Ulan-Ude, 670047, Russia
Edition
Volume 82 Issue 3
Pages
70-76
Abstract

The paper reveals the peculiarities of the opposition of friend / foe (or kindred / alien) in the family-kinship relations of Buryats on the example of Buryat proverbs and sayings in the aspect of semantic content of the text. It is relevant to study the role of the universal opposition of one’s own / another’s in the formation of people’s interaction in society, to identify national specifics in the use of mechanisms of identity and differences in paroemias. The work involves the materials of field research of recent years, archival and published sources proving the stability and preservation of small genres of folklore. It is revealed that in the local tradition, formulaic expressions similar in meaning can change their semantics, complementing and expanding the functions of the main character. It is established that the most common and preserved are proverbs about the maternal uncle with a positive connotation. It should also be concluded that in Buryat proverbs, the duality of the position of the maternal side and the recognition of the paternal, then maternal side of one’s close to a certain extent influenced the modification of oppositional markers of relatives-nephews.

Keywords
Buryats, relatives, opposition of one’s own / another’s, small forms of folklore, proverbs, sayings
Acknowledgment
The article was carried out within the state assignment (project “Ethnocultural Identity in the Architectonics of Folklore and Literary Texts of the Peoples of the Baikal Regionˮ, № 121031000259-6).
Received
27.06.2023
Date of publication
28.06.2023
Number of purchasers
13
Views
194
Readers community rating
0.0 (0 votes)
Cite Download pdf
Additional services access
Additional services for the article
Services benefits
100 RUB / 1.0 SU
Additional services for the issue
Services benefits
1020 RUB / 16.0 SU
Additional services for all issues for 2023
Services benefits
4590 RUB / 91.0 SU
1 Статья посвящается выявлению оппозиции свой / чужой в семейно-родственных отношениях бурят в аспекте семантического наполнения текста. В работе использованы историко-этнографические исследования, связанные с территориально-родственными, семейно-брачными, этногенетическими отношениями бурят (см., напр.: [1]; [2]; [3]; [4]; [5]; [6] и др.]). Из последних работ особый интерес представляют труды М.М. Содномпиловой об образе социальной группы определенного уровня в кругу семейно-родственных связей [7].
2 Функционирование фразеологических формульных выражений в малых жанрах фольклора, ассоциативные текстовые связи составляют основу этнической специфики в художественной картине мира монгольских народов. Обращаясь к проблеме этнокультурной идентичности в фольклористике, актуально изучение роли универсальной оппозиции свой / чужой в формировании взаимодействия людей в обществе, выявление национальной специфики в использовании механизмов тождества и различий в паремиях. В работе привлекаются материалы полевых исследований последних лет, архивные и изданные источники, доказывающие устойчивость и сохранность малых жанров фольклора.
3 Для бурят родственные отношения всегда имели главенствующее значение в построении своего близкого мира. В бурятских пословицах и поговорках основу общества составляют родоплеменные связи: “Без корня трава не растет, / Без родословной народа нетˮ – Yзyyргүйгөөр ногоон ургахагyй, / Удхагүйгөөр улад байхагүй [8, с. 124]. Традиционно в монгольском мире родство с отцовской и материнской стороны оппозиционно делится на свой / чужой, где отцовская горячая (халуун) / своя кровь противопоставляется материнской чужой (хари) родне. Но это положение не является устойчивым постулатом, что связано с двойственным положением женщины в семье мужа. Как отмечает Т.Д. Скрынникова: “С одной стороны, она по-прежнему сохраняет связь с родом отца, являясь в этом смысле чужой для рода мужа, а с другой – через брачные обряды она уже включена в род мужаˮ [9, с. 43]. И эта двойственность положения материнской стороны ярко выражена в оппозиции свой / чужой в пословицах и поговорках.
4 В малых жанрах фольклора устойчиво маркируются родственники материнской стороны как наиболее близкие, свои, среди которых особо выделяется дядя по матери (нагаса): “Начало воды – родник, / Начало народа – дядя по материˮ – Уhанай эхин – булаг, / Уладай эхин – нагаса [8, с. 126]. У современных шэнэхэнских бурят, локально проживающих в иноэтнической среде, намного лучше сохранилось устное народное творчество. Значимость дяди по матери они подчеркивают: “Выше дяди родни нет, / Хоть и в колыбели, все равно дядяˮ – Нагасаhаа ехэ түрэл байхагүй, / Үлгытэйшье hаа нагаса (Записано от Дашын Сэдэб, 1938 г.р., род бодонгууд, Шэнэхэн Баруун сомон АРВМ КНР. Соб. С.Д. Гымпилова, 2000) [ПМА]. В пословицах не менее категорично утверждается: “Если есть начало, то есть конец. / Если есть мать, то и есть дядя по материˮ – Эхитэй хадаа эсэстэй, / Эхэтэй хадаа нагасатай [10, с. 267].
5 В паремиях монгольских народов соблюдается общепринятая параллельная конструкция в композиции текста и начальная рифма (начальная аллитерация, анафора), так называемое единоначатие (толгой холболго) в стихосложении. В первую очередь, необходимо отметить устойчивое сравнение образа дяди по матери с солнцем, в тексте анафора (нагаса /наран) сочетается с его семантическим наполнением. По полевым материалам авторов, тункинские буряты рода шошолог коротко констатируют: “Дядя – Солнце тэнгриˮ – Нагаса – Наран тэнгэри. По нашему мнению, это образное выражение можно расшифровать в контексте шаманской мифологии, утверждающей, что прародители бурят (уггарбал) начинаются с небесных корней: “Девять кругов / Луна отец, / Восемь кругов / Солнце матьˮ – Юhэн хүрээ / Һарабаабай / Найман хүрээ / Нара иибии [Мадасон, ф. 18, оп. 1, Инв. №193]. Получается, что статус дяди как солнца тесно связан с предковым материнским началом. Почти подобное же выражение, сохранившееся у агинских / хоринских бурят: “Небо дяди высокоеˮ – Нагасынтэнгэриехэ, может переводиться более реалистично, возможно, исследователь, будучи знатоком данной локальной традиции, текст прочитывает по-своему: «Покровительство дяди большоеˮ [11, с. 68]. Необходимо отметить, что в каждой региональной / племенной традиции близкие по смыслу формульные выражения могут немного менять свою семантику, дополняя и расширяя функции основного персонажа.
6 И вторая устойчивая параллель подчеркивает тесную связь дяди с племянником, нагаса – брат матери, а зээ – это дети сестры: “Дядя как солнце, / Племянник как листочекˮ – Наранда адли нагаса, / Набшаhанда адли зээ (Зап. от Сундуевой Зинаиды Цыремпиловны, 1944 г. рожд., род шубтэхэй шоно, с. Чилир Баргузинского района Республики Бурятия. Соб. Л.С. Дампилова, 2021) [ПМА]. Имея в виду утверждение, что само слово нагаса более позднего происхождения [12, с. 9], в работе подчеркивается архаичность устойчивых образных стереотипов в малых жанрах фольклора. Образное сравнение ребенка сестры с нежным листочком показывает их особую наследственную близость. М.М. Содномпилова отмечает значимый для нас факт о роли дяди по матери в бурятском обществе: “Образ дяди по матери, представленный в фольклоре монгольских народов, архаичных ритуальных практиках, показывает его высокий социальный статус в родственных взаимоотношениях, который даже превосходит статус родного отца ребенкаˮ [13, с. 102].
7 Как нам пояснили информанты Баргузинского района РБ, сравнение племянников с многочисленными листьями напрямую связано с забытым сегодня кузенным браком, т.е. если дети брата женятся на детях сестры, в таком случае обязательно будет “четыре полных, восемь ровныхˮ – дүрбэн дүүрэн, найман тэгшэ, что означает множество детей и богатство. Не менее образно и емко эту мысль продолжает высказывание агинских бурят: “Хорошо брать жен с материнской стороны, / Придут, солнце и траву притягиваяˮ – Нагасынгаа зүгhөө hамга абахада hайн / Нара ногоо татажа ерэхэ [11, с. 21].
8 Возможно, с желанным кузенным браком связана и следующая пословица: “Родословная дяди от племянника, / Тепло осени от летаˮ – Нагасын удха зээдэ, / Намарай хурса нажарта [8, с. 120]. Записи И.Н. Мадасона относятся к иркутским бурятам, стоит отметить, что наблюдается распространение пословиц подобного характера по всей этнической Бурятии, как раньше, так и сегодня. Особо подчеркивается тесная родственная связь дяди и племянника: “Хорошая медь не ржавеет, / Дядя с племянником не расстаютсяˮ – Зэдэй hайн жэбэрдэггүй, / Зээ нагаса хоёр марталсадаггүй [8, с. 118], “Слова дяди – для племянника, / Луч солнца – для землиˮ – Нагасын үгэ – зээдэ, / Наранай туяа – газарта [10, с. 254]. Изобилие пословиц с небольшими семантическими изменениями про дядю по матери как дарующего богатство родственника, учителя жизни для племянника доказывает устойчивость его положительной коннотации: “Солнечная сторона зелена, / Сторона дяди по матери притягательнаˮ – Нарата газар ногоотой, / Нагасатай газар татасатай [8, с. 120]
9 В пословицах про дядю и племянника отражаются и повседневные отношения между ними: “Племянник – начальник, дядя по матери – собакаˮ – Зээ хүн – ноён, / Нагаса хүн – нохой [10, с. 253]. В ходе полевых исследований выявлены значения изданных, но не понятных сегодня формул. Информант объясняет значение этой пословицы: племянник избалован дядей, а дядя как собака следит за каждым движением и словом ребенка (Зап. от Бадмаевой Екатерины Митаповны, 1928 г. рожд., род hэнгэлдэр, с. Баянгол Баргузинского района Республики Бурятия. Соб. Л.С. Дампилова, 2021) [ПМА]. Есть у монгольских народов выражение, что даже собака дяди по матери почитаема как почетный гость, так что вполне возможно, что это сравнение с собакой не умаляет его достоинств.
10 В число ближайших родственников по материнской линии входили двоюродные братья и сестры – бүлэ, которые в пословицах также имеют двойственное значение. В записанных у западных бурят пословицах утверждаются близкие, родственные связи: “Больше жира, чем в почках нет, / Крепче родственника, чем племянники по матери нетˮ – Бөөрэhөө өөхэтэй мяхан үгы, / Бүлэhөө бүхэ ураг үгы [8, с. 114], “Ближняя родня – племянники по матери, / Кровная родня – дядя по материˮ – Бyхэ урагынь – бyлэ, / Бyдэн урагынь – нагаса [8, с. 115].
11 Пословицы с положительной и отрицательной коннотацией о племяннике по матери записаны нами и в современных полевых исследованиях: “У племянника по матери почки холодныеˮ – Бүлэ хүнэй бөөрэ хүйтэн (Зап. от Сундуевой Зинаиды Цыремпиловны, 1944 г. рожд., род шубтэхэйшоно, с. Чилир Баргузинского района Республики Бурятия. Соб. Л.С. Дампилова, 2021) [ПМА]. Печень во фразеологизмах монгольских народов кодирует кровных родственников, а почки, не обладая особыми характеристиками, в данных выражениях обозначают чужую кровь. Подобные же пословицы присутствуют в изданных источниках разных регионов, что доказывает их универсальность: “У зятьев жилье одно, / У племянника по матери почки холодныеˮ – База хүнэй байра нэгэн,/ Бүлэ хүнэй бөөрэ хүйтэн [10, с. 250]. Отрицательная или положительная коннотация в данных паремиях зависит от признания отцовской или материнской стороны своей. Думается, на изменение оппозиционных параметров имеет влияние двойственность положения материнской стороны.
12 Тем не менее, “взаимоотношения с родственниками по материнской линии в большинстве бурятских семей рассматривают как первостепенные, и уже имеют место убеждения, что именно родство по материнской линии традиционно было более близким. Такая стратегия выстраивания социальных отношений является следствием развития естественного процесса, который уже не регулируется искусственно созданной идеологией, подкрепляемой обязательными обрядовыми действиями, выработанными в период господства патриархального укладаˮ [13, с. 106–107].
13 Если в пословицах про дядю по матери наблюдается в основном возвышенная положительная коннотация, маркируя близкий / свой мир, то в пословицах про дядю с отцовской стороны (абга) явно чувствуется негативная реакция, подчеркивающая чужой, посторонний род: “Дядя злопамятный / Внук почитаемыйˮ – Абга хүн харатай, / Аша хүн хүндэтэй [10, с. 247]. Скорее всего, в этом словосочетании сравнение дяди и внука проводится без семантической привязки, а только по аллитерации и закону монгольского стихосложения. В следующем примере отрицательный образ дяди как злопамятного дополняется фразеологизмом, показывающим его тяжелый характер: “Рука дяди тяжелая, / Язык внука острыйˮ – Абгын гар хүндэ / Ашын хэлэн хурса [14, с. 10]. В словаре дается пояснение, что так говорят про “человека, который обладает большой силой удара, сильно бьет рукойˮ [15, с. 463]. Действия даже жены дяди по отцу не соответствуют представлениям близких родственников, только чужой человек может так поступать: “Если тетя узнала, / То узнает вся деревняˮ – Абга эзиин мэдэбэл, / Айл зон баран мэдэхэ [14, с. 10].
14 Идея чуждости отцовской родни касается и племянников с этой стороны: “Худший из родственников двоюродные братья и сестры по отцу, / Худшая из воды – лужаˮ – Урагай муу үеэлэ, / Уһанай муу шалбааг[10, с. 257]. Полностью совпадающие с предыдущим вариантом пословицы записаны нами и в последние годы. Сохранились пословицы, которые можно расшифровать как признание своей близкой родней и ту, и эту сторону: «Умирающему двоюродные по отцу нужны, / “Высыхающемуˮ двоюродные по матери нужны» – Yхэхэдэ үеэлэ хэрэгтэй, / Хатахада бүлэ хэрэгтэй [Зап. от Гонжаповой Жалмы Лундуковны, 1954 г. рожд., род гутар хальбин, с. Эдэрмык Кижингинского района Республики Бурятия. Соб. С.Д. Гымпилова, 2018) [ПМА].
15 Или вариант: “Двоюродный брат по отцу до смерти помогает, / Троюродный брат по отцу до глубокой старости помогаетˮ – Yхэсэрээ үеэлэ туhатай, / Хатасараа хаяала туhатай [ЦВРК ИМБТ СО РАН, Инв. №111].
16 У западных бурят записано подобное же выражение: «Когда умираешь, двоюродные братья по отцу нужны, / Когда “засыхаешьˮ, троюродные братья нужны» – Yхэсэроо үеэлэ хэрэгтэй, / Хатасараа хаяала хэрэгтэй [8, с. 130]. У бурят родственные связи всегда занимали столь значительное место в жизни, что без них не обходилось ни одно важное в событие, поэтому, если даже вы не общались в повседневной жизни, но при рождении, свадьбе и похоронах родственники с обеих сторон признаны близкими и всегда должны присутствовать.
17 Обобщающей все наши изыскания является общеизвестная пословица: “Дядя по матери, как печень, теплый, / Дядя по отцу, как почки, холодныйˮ – Нагаса эльгэн дулаан, / Абга бөөрэ хүйтэн. В паремиях человеческие органы – печень и почки постоянно выступают оппозиционными парами, маркируя теплое, родное, свое и холодное, чужое.
18 Итак, на множестве примеров выявили оппозиционную пару дядя по матери – свой / дядя по отцу – чужой. И тут еще одно мнение, которое тоже стоит учитывать. Современный информант в социальных сетях анализирует данную пословицу: дядя по матери хороший потому, что он живет вдали от племянника и относится к нему намного эмоциональнее и добрее, чем дядя по отцу, который живет вместе с ними. В родовом обществе вся отцовская сторона жила одной семьей. Дядя по отцу воспитывает племянника и как наследника рода сурово учит правилам жизни. Так что суровое отношение к племяннику дяди с той или этой стороны может быть связано с изменением оппозиционных маркеров.
19 В работе выявлена система представлений этноса о родственных отношениях по оппозиции свой / чужой в малых жанрах бурятского фольклора. Во всех регионах этнической Бурятии записанные нами за последние годы пословицы и поговорки на тему родственных связей соответствуют архивным и изданным источникам. Необходимо констатировать устойчивость формульных выражений при частичной трансформации семантики текста. Выявлено, что наиболее распространенными и сохранившимися являются пословицы про дядю по матери и только с положительной коннотацией. Определена оппозиционная пара: дядя по матери как свой и дядя по отцу как чужой. Установлено, что двойственность положения материнской стороны и признание то отцовской, то материнской стороны своей близкой родней повлияло на изменение оппозиционных параметров в пословицах про племянников.

References

1. Petri, B.E. Vnutrirodovye otnosheniya u severnyh buryat [Intragenital Relations in the Northern Buryats]. Irkutsk, 1925. 72 p. (In Russ.)

2. Basaeva, K.D. Semya i brak u buryat: vtoraya polovina XIX v. – nachalo XX v. [Family and Marriage Among the Buryats: the Second Half of the 19th Century – the Beginning of the 20th Century]. Novosibirsk, Nauka Publ., 1980. 223 p. (In Russ.)

3. Galdanova, G.R. Struktura tradicionnoj buryatskoj svadby [The Structure of the Traditional Buryat Wedding]. Tradicionnaya kultura narodov Centralnoj Azii [Traditional Culture of the Peoples of Central Asia]. Novosibirsk, Nauka Publ., 1986, pp. 131–159. (In Russ.)

4. Humphrey, C. Karl Marx collective. Economy, Society and Religion in Siberian collective farm. Cambridge, London, New York, New Rochelle, Melbourne, and Sydney: Cambridge University Press, 1983. 524 p.

5. Nimaev, D.D. Problemy etnogeneza buryat [Problems of Ethnogenesis of the Buryats]. Novosibirsk, Nauka Publ., 1988. 167 p. (In Russ.)

6. Sydenova, R.P. Ulusnaya obshchina zapadnyh buryat (vtoraya polovina XIX – nachalo XX v.) [The Ulus Community of the Western Buryats (the Second Half of the 19th – the Beginning of the 20th Century)]. Ulan-Ude, Izd-vo BNC SO RAN Publ., 2003. 129 p. (In Russ.)

7. Sodnompilova, M.M. Chuzhie dlya vsekh: gruppa “nevestkiˮ v konceptualnom universume mongolskogo obshchestva [Strangers for Everyone: the “Daughter-In-Lawˮ Group in the Conceptual Universe of Mongolian Society]. Sibirskij sbornik – 4. Grani socialnogo: Antropologicheskie perspektivy issledovaniya socialnyh otnoshenij i kultury. (Pamyati rossijskogo etnografa-tungusoveda Nadezhdy Vsevolodovny Ermolovoj). Otv. red. V.N. Davydov, D.V. Arzyutov [Siberian Collection – 4. Facets of the Social: Anthropological Perspectives of the Study of Social Relations and Culture. (In memory of the Russian Ethnographer-Tungusologist Nadezhda Vsevolodovna Ermolova). Ed. V.N. Davydov, D.V. Arzyutov]. St. Petersburg, MAE RAN Publ., 2014, pp. 419–432. (In Russ.)

8. Madason, I.N. Buryaad aradaj onhon, hoshoo ygenyyd [Proverbs and Sayings of the Buryat People]. Ulan-Ude, Buryaad nomoj heblel Publ., 1960. 401 p. (In Buryatian)

9. Batoeva, D.B., Galdanova, G.R., Nikolaeva, D.A., Skrynnikova, T.D. Obryady v tradicionnoj kulture buryat [Rituals in Traditional Culture of Buryat]. Moscow, 2002. 220 p. (In Russ.)

10. Poslovicy i pogovorki na kalmyckom, buryatskom, mongolskom yazykah [Proverbs and Sayings in the Kalmyk, Buryat, Mongolian Languages]. Pamyatniki folklora mongolskih narodov. T. VII [Monuments of Folklore of the Mongolian Peoples. Vol. VII]. Moscow, IMLI RAN Publ., 2018, pp. 197–431. (In Kalmyk, Buryatian, Mongolian, Russ.)

11. Gombozhapov, A.G. Tradicionnye semejno-rodovye obryady aginskih buryat v konce XIX–XX vv. [Traditional Family and Ancestral Rites of the Agin Buryats at the End of the 19th –20th Centuries]. Novosibirsk, Nauka Publ., 2006. 184 p. (In Russ.)

12. Baldaev, S.P. Buryatskie svadebnye obryady [Buryat Wedding Ceremonies]. Ulan-Ude, Buryat. kn. izd-vo Publ., 1959. 179 p. (In Russ.)

13. Sodnompilova, M.M. “Reka nachinaetsya s rodnika, a rodstvo – s dyadi po materiˮ: gruppa nagasanar v mongolskom sociume [“A River Begins with a Spring, and Kinship Begins with a Maternal Uncleˮ: Nagasanar Group in Mongolian Society]. Etnologiya, seriya “Geoarheologiya. Etnologiya. Antropologiyaˮ [Ethnology, Series “Geoarchaeology. Ethnology. Anthropologia]. 2014. Vol. 8, pp. 100–109. (In Russ.)

14. Balburova, B.C.-E. Buryaad aradaj onhon үge. Poslovicy i pogovorki buryat [Proverbs and Sayings of the Buryat People]. Ulan-Ude, OOO “Forvardˮ Publ., 2020. 366 p. (In Buryatian, Russ.)

15. Frazeologicheskij slovar buryatskogo yazyka. Sost. T.B. Tagarova [Phraseological Dictionary of the Buryat Language. Comp. T.B. Tagarova]. Irkutsk, Izd-vo IGU Publ., 2014. 565 p. (In Buryatian, Russ.)

Comments

No posts found

Write a review
Translate