Везде
A Few Notes on the Participial Passive in Tundra Nenets
Table of contents
Annotation Estimate Publication content
References Comments
Share
QR
Metrics
A Few Notes on the Participial Passive in Tundra Nenets
Annotation
PII
S160578800021461-3-1
DOI
10.31857/S160578800021461-3
Publication type
Article
Status
Published
Authors
Ivan Stenin 
Affiliation: National Research University Higher School of Economics
Address: 21/4 bld. 1 Staraya Basmannaya Str., Moscow, 105066, Russia
Edition
Volume 81 Issue 4
Pages
96-108
Abstract

The article deals with the two strategies of the participial passive in Tundra Nenets, one of which allows the expression of the agent, and another one does not. The first strategy is considered primarily on the basis of the construction with the perfective participle. The eventive vs. resultative nature of the passive as well as the agreement patterns of the construction are discussed. The limited admissibility of patientive subjects of the first and second persons is also noted. The second strategy, which is necessarily impersonal, is discussed on the basis of the construction with the imperfective participle. The participle in this construction is formed from the verb through the durative marker. This construction is used in habitual (generic) contexts and does not allow an expressed agent.

Keywords
Tundra Nenets, Samoyedic languages, passive constructions, participial passive, impersonal constructions, morphosyntax, verbal categories
Acknowledgment
The work is supported by the Russian Science Foundation, Project No. 19-78-10139 “Argument structure, voice and valency-changing derivations in the languages of Western Siberia”.
Received
28.09.2022
Date of publication
28.09.2022
Number of purchasers
12
Views
354
Readers community rating
0.0 (0 votes)
Cite Download pdf
Additional services access
Additional services for the article
Services benefits
100 RUB / 1.0 SU
Additional services for the issue
Services benefits
920 RUB / 16.0 SU
Additional services for all issues for 2022
Services benefits
4365 RUB / 87.0 SU
1 Пассив в тундровом ненецком языке. Предисловие
2 Начнём издалека. В примере (1) представлен фрагмент из сказки “Сидя Вайˮ (“Двое Ваевˮ), записанной от Василия Дмитриевича Яра в п. Воронцово (п-ов Таймыр) и опубликованной К. Лабанаускасом в сборнике “Ненецкий фольклор. Мифы, сказки, исторические преданияˮ (1995)1. В этом фрагменте иллюстрируются два типа пассивных конструкций в тундровом ненецком: a) причастный пассив с причастием (прежде всего, т.н. перфективным причастием) от переходного глагола в предикативной позиции и б) непричастный (глагольный) пассив с выраженным в глагольной словоформе показателем пассивизации -ra. Соответствующие словоформы (ядаравы и хадаравы”) и их переводы (‘поранена’ и ‘оказался убитым’) выделены полужирным, а поморфемный анализ предложений, в которых они встретились, дан в примерах (2) и (3).
1. Орфография источника оставлена без изменений. Символы апострофа (’) и двойного апострофа (”) традиционно используются в ненецкой орфографии для обозначения т.н. звонкого и глухого гортанных смычных (h и q в транскрипции Т. Салминена).
3 Тундровый ненецкий(п. Воронцово, п-ов Таймыр)
4 Нгамгэ’ ёльчанггана нерняна нгоб” яхаку нгадимя. Нюдя Ваяр тяханя’ тэвы”. Ов, такэми нгамгэ? Тад манэнгада: нгарка Вай хабэйнгэ лясы ханта ниня. Нгэвада мынггхана ядаравы. Нюдя Вай ихинянта ма: «Ов, некаеми мале хадаравы”. Хумбачи” сябумта черсядангэ пэрмэда, тамна сян илебчам’ хадаван’ харвавакы. Хаваримта ховэда».
5 Через какое-то время младший Вай доехал до одной речки. Что такое? Он увидел неживого брата, лежавшего на нарте. Голова у него поранена стрелой. Младший Вай подумал: “Ой, мой старший брат уже оказался убитым. Зря он считал свою грузовую нарту пустой. Видимо, он хотел ещё добыть несколько диких оленей, а нашёл свою смертьˮ [1, c. 98, с. 102].
6 ŋæwa-damiŋk°-xənayədara-wi°
7 голова-poss.3sgстрела-locпристрелить-pt.pfv[.3sg]
8 ‘Голова у него поранена стрелой’.
9 nye°ka-ye-myiməlyexa-da-ra-wi°-q
10 старший.брат-pej2-poss.1sgужеумереть-caus-pass-narr-3sg.r
2. Показатель –ye условно глоссируется как пейоратив (pej), однако он может выражать не только пренебрежительное отношение, но и сожаление, сочувствие говорящего по отношению к тому или иному участнику.
11 ‘Мой старший брат уже оказался убитым’.
12 Кажущееся сходство двух выделенных словоформ обманчиво, и различный статус омонимичных показателей -wi° в их составе (показателей перфективного причастия и нарратива) может быть достаточно легко показан. В примере (2) перед нами именно перфективное причастие от переходного глагола yədara- ‘пристрелить’ в позиции именного предиката (в индикативе, в форме наименее маркированного времени, т.н. аориста, с нулевым показателем 3 л. ед. ч.), а не финитная форма т.н. нарратива (с прежде всего эвиденциальными, инферентивными и репортативными, употреблениями, традиционно относимого в большинстве грамматических описаний тундрового ненецкого языка к косвенным наклонениям), поскольку в противном случае предложение должно было бы демонстрировать переходный активный синтаксис, а не пассивный с очевидным продвижением исходного прямого объекта (именной группы ‘его голова’) в позицию подлежащего, оформленного номинативом3. Никакой другой формой от глагола yədara-заменить причастие yədara-wi° в данном контексте без потери пассивного синтаксиса невозможно4.
3. Нулевые показатели номинатива не отражаются в глоссах.

4. Таким образом, глоссирование этой же формы из этого же текста в грамматике [2, с. 440] как инферентивной (= нарративной), а не причастной, является досадной ошибкой.
13 Разумеется, формы нарратива от переходного5 глагола yədara- существуют, однако они требуют переходного активного синтаксиса; ср. (4), где в позиции подлежащего выступает A-участник, в позиции прямого объекта – рефлексивное местоимение pi(x)əd°– в аккузативе, а глагол стоит в форме субъектно-объектного “спряженияˮ (в этой же форме стоит глагол xo- ‘найти’ в последнем предложении приведённого выше фрагмента)6.
5. Справедливости ради необходимо отметить, что существует также непереходный глагол yədara- ‘получить ранение’, изменяющийся по формам рефлексивного “спряженияˮ, однако он, согласно суждениям моих информантов, носителей гыданского и приуральского диалектов, не сочетается с обозначениями частей тела в качестве субъекта, а свободно сочетается только с одушевлёнными именами.

6. Алломорф -we, как и -wi°, регулярно выступает в формах ед. ч. после основ на гласный, однако, в отличие от последнего, используется в позиции не последнего слога. После основ на согласный им соответствуют -me и -mi° с тем же распределением.
14 Тундровый ненецкий (п. Белоярск, Приуральский р-н, ЯНАО)
15 nyísya-w°tu°nyi-x°napi°də-mta
16 отец-poss.1sgружьё-locтело-acc.poss.3sg
17 yədara-we-da
18 пристрелить-narr-3sg.o
19 ‘Мой отец застрелился из ружья’, букв. застрелил себя.
20 Кроме того, на то, что в (2) употреблено именно причастие, указывает референция к результирующему состоянию, одновременному с ситуацией наблюдения, что продолжает презентную ориентацию непосредственно предшествующего контекста – букв. “[Он увидел:] старший Вай, будучи мёртвым, лежит (на спине) на своей нартеˮ7. Перфективное причастие в предикативной позиции является одной из основных стратегий выражения результативного значения в тундровом ненецком, прежде всего, объектного результатива в терминах [3]8; см. об этом, а также о диахронической связи между показателями перфективного причастия и нарратива, в частности, [4]. В свою очередь, формы нарратива ожидаемым образом не могут извлекать результирующее подсобытие из сложной событийной дескрипции – если “словарныйˮ вид глагольной основы перфективный, все финитные формы такого глагола будут перфективны и будут описывать ситуации с изменением фазы (т.е. являются предельными, в англоязычном понимании telicity); о словоклассифицирующем характере вида и одно-однозначном соответствии перфективности и предельности в тундровом ненецком см., в первую очередь, [5]; [6].
7. Весь остальной фрагмент (за исключением также вопроса “Что такое?ˮ) оформлен либо индикативными глагольными формами от перфективных глаголов в аористе, описывающими (в нарративном режиме) последовательность сменяющих друг друга событий (речка показалась – младший Вай доехал – увидел – подумал) и продвигающими нарратив, либо неиндикативными финитными глагольными формами, описывающими (в диалогическом режиме) ситуации в прошлом (по отношению к моменту речи), свидетелем которых младший Вай, выступающий на этом локальном отрезке в качестве говорящего, не был, но которые он оценивает либо как точно имевшие место (как в случае нарратива в инферентивном употреблении, когда суждение выносится методом абдукции на основании всех имеющихся в распоряжении говорящего экспериенциальных свидетельств), либо как высоковероятные (как в случае пробабилитива, когда эпистемическая оценка вероятности того или иного события рассчитывается исходя из энциклопедических знаний говорящего о мире).

8. В работах [7, с. 13]; [8, с. 308] отмечается, что результативная семантика данной формы реализуется редко и “требует значительной контекстной поддержкиˮ. С чем связана такая оценка и что именно значит последнее утверждение, не совсем понятно. В корпусе [9], составленном на основе сентенциальных примеров из словаря [10], релевантных примеров несколько десятков.
21 То, что в примере (3)показатель -wi° выступает в качестве показателя нарратива, следует уже из наличия в той же глагольной словоформе финитного показателя 3 л. ед. ч. рефлексивного (медиального) “спряженияˮ. Более того, форма нарратива в данном морфосинтаксическом окружении может быть “замененаˮ на форму аориста индикатива без потери пассивного синтаксиса предложения; ср. (5).
22 te-waqsarmyik°-xəna/sarmyikə-n°h
23 олень-poss.1plволк-locволк-dat
24 xa-da-ra-wi°-q/xa-da-re-y°-q9
9. Переход {a} → |e| / _ÿə в неначальных слогах при некоторых условиях, в частности, перед показателем специальной финитной основы, стандартно происходит в большинстве идиомов (однако не во всех). По этой причине показатель -ra выступает здесь в виде -re.
25 умереть-caus-pass-narr-3sg.rумереть-caus-pass-sfs-3sg.r
26 ‘Наш олень оказался задран волком’.
27 Из этого следует, что за пассивный характер клаузы в примерах типа (3) и (5) отвечает морфема -ra, образующая непереходный глаголxa-da-ra- ‘оказаться убитым’ от переходного xa-da- ‘убить’, в свою очередь являющегося каузативным дериватом от непроизводного глагола xa- ‘умереть’. То, что глагол с пассивным показателем -ra образует новую лексему, а не подпарадигму исходного глагола, может быть легко продемонстрировано. Для целей этой работы достаточно того факта, что пассивные глаголы с показателем -ra образуют все глагольные формы, включая нефинитные, в том числе коннегатив (форму, в которой выступает смысловой глагол при финитном отрицании).
28 Таким образом, в общем случае две пассивных конструкции, иллюстрируемые в примере (1), легко различимы, а в примере (1) явлен случай их максимального поверхностного сходства. Несмотря на то, что между ними есть общие черты – в обоих случаях исходный объект продвигается в позицию подлежащего, в обоих случаях пассив может использоваться безагенсно, что следует уже из примеров (2)–(3), прежде всего, когда агенс неизвестен или неважен, – различий в структурном устройстве двух пассивных конструкций, как и, по-видимому, различий в их функционировании, значительно больше.
29 Причастный пассив в тундровом ненецком отчасти уже становился предметом рассмотрения в литературе (см. в первую очередь [2, с. 239–249 et passim], а также отдельные наблюдения в [4]), однако его функционирование изучено недостаточно, поэтому целью этой работы является дать обзор конструкций причастного пассива и уделить некоторым из них, прежде всего, безагенсному пассиву, особое внимание. Непродуктивный пассивный показатель -ra, существование которого лишь упоминалось в литературе, нуждается в отдельном изучении.
30 Материал тундрового ненецкого, привлекаемый к рассмотрению в этой работе, взят из опубликованных источников и существующей литературы, а также записан в ходе собственной полевой работы автора в экспедициях в с. Антипаюта, с. Гыда (Тазовский район) и п. Белоярск (Приуральский район) Ямало-Ненецкого автономного округа в 2011–2014 гг. Примеры, полученные от носителей тундрового ненецкого языка, приводятся без ссылок. Я крайне признателен всем консультантам за неоценимую помощь.
31 Статья устроена следующим образом. За предисловием следует краткий раздел 2, в котором даны общие сведения о причастном пассиве. Раздел 3 посвящён причастным конструкциям, в которых возможно выражение агенса, в первую очередь, пассивной конструкции с т.н. перфективным причастием. В разделе 4 описана одна из имперсональных конструкций с т.н. имперфективным причастием. В разделе 5 суммируются выводы.
32 Общие сведения о причастном пассиве
33 Причастный пассив является стандартным и абсолютно продуктивным средством пассивизации в тундровом ненецком языке. Причастный пассив не предполагает конструкцию с пассивным причастием. В тундровом ненецком языке, в отличие от нганасанского10, нет причастий, которые могли бы быть названы пассивными. Все причастия в тундровом ненецком, включая перфективное причастие, введённое в рассмотрение выше, в залоговом отношении нейтральны [11]; [12]. Так, в атрибутивной позиции перфективное причастие может релятивизовывать и S-, и P-, и (по крайней мере теоретически) A-участника. Однако в предикативной позиции перфективное причастие от переходных глаголов P-ориентировано.
10. В нганасанском языке это пассивное причастие с показателем -MƏƏ (см., например, [13]). Т.н. антериорное “пассивноеˮ причастие с показателями -duuj / -zuuj в лесном ненецком языке используется для релятивизации субъекта непереходного глагола и объекта переходного глагола [14].
34 Причастный пассив не ограничен конструкцией с перфективным причастием в предикативной позиции, и, согласно И. Николаевой, может быть образован также с участием имперфективного причастия, проспективного причастия и отрицательного причастия, т.е. всех четырёх причастий, при этом причастия, как и другие именные предикаты, могут нести синтетический показатель прошедшего времени-sy11, а также формировать аналитические конструкции в сочетании с вспомогательным глаголом ŋæ- ‘быть’ (при необходимости выразить отрицание, будущее время и неиндикативные грамматические категории из области модальности и эвиденциальности). Набор доступных форм несколько различается в зависимости от словарного вида переходного глагола (перфективного vs. имперфективного), а также в зависимости от конструкции (см. фрагменты парадигм в [2, с. 240, с. 248]). Существует два основных типа конструкций причастного пассива – агенсный пассив, при котором выражение агенса возможно, хотя и необязательно, и безагенсный пассив, при котором выражение агенса невозможно, т.е. конструкция в обязательном порядке имперсональна.
11. Морфему-sy°по целому ряду причин скорее стоит рассматривать как показатель ретроспективного сдвига (или в аналогичной перспективе), а не как “нормальныйˮ показатель категории абсолютного времени (с последней, впрочем, в тундровом ненецком языке в принципе есть сложности). Наиболее яркой морфологической особенностью аффикса -sy° финитных глагольных формах является то, что он присоединяется после всех словоизменительных показателей, включая показатели лица и числа.
35 Агенсный причастный пассив
36 В конструкциях, в которых выражение агенса возможно, он оформляется как стандартный посессор – генитивом12, если это лексическая именная группа (6), или номинативом, если это личное местоимение (8). При этом причастие в позиции именного предиката обнаруживает любопытные модели согласования13. Если в позиции подлежащего причастной пассивной конструкции пациентивный участник выражен лексической именной группой или личным местоимением третьего лица, а в позиции агентивного дополнения тоже находится лексическая именная группа или агенс не выражен вовсе (неизвестен, неважен и пр.), причастие согласуется только по числу с подлежащим (6)–(7). Если же в позиции агентивного дополнения (посессора) стоит личное местоимение, с подлежащим (пациентивным участником)точно так же происходит согласование по числу14, а с агенсом (в позиции посессора) – согласование по лицу и числу, и выражается оно с помощью показателей посессивной серии, а не личных глагольных показателей (8). Местоименный агенс при этом может быть не выражен поверхностно, если он не находится в фокусе, однако в любом случае, как и стандартный местоименный посессор, он контролирует лично-числовое согласование на причастии (9).
12. В [2,с. 241] отмечается, что в (крайне)западных диалектах агентивное дополнение в конструкции причастного пассива может, по крайней мере маргинально, оформляться также локативом (-инструменталисом), однако единственный пример из малоземельского диалекта, приводимый в качестве иллюстрации, содержит форму с показателем -bey°вместо формы перфективного причастия на -wi° (форма на -bey°предположительно носит более именной характер). В [4, с. 220–221] отмечается, что локативно(-инструментально)е оформление агентивного дополнения в конструкции причастного пассива встречается также в её материалах по крайневосточным диалектам, собранным на Таймыре, однако только в элицитированных данных. В обоих случаях исследовательницы связывают это с возможным влиянием русского языка, в котором инструментальное оформление агентивного дополнения при пассиве является стандартным.

13. Согласовательные паттерны в аналитических конструкциях с (перфективным) причастием в пассивной конструкции здесь не иллюстрируются, однако согласование в таких случаях распределено между вспомогательным глаголом и смысловым, выступающим в форме причастия. Согласование по числу с пациентивным участником в позиции подлежащего обязательно выражается на вспомогательном глаголе ŋæ- ‘быть’ и факультативно на причастии, тогда как лично-числовое согласование с агентивным дополнением возможно только на причастии; см. [2, с. 243–244] и примеры там.

14. При этом согласование по множественному числу выражается в данном случае не показателем -q, а чередованием i° ~ e(точнее, e ~ i°) в показателе перфективного причастия. Выше говорилось, что в формах единственного числа в позиции нефинального слога невозможен алломорф -wi° (-mi°), вместо него обязательно выступает -we (-me). Согласование по двойственному числу выражается особой (под)основой дв. ч.; см. пример 43b в [2, с. 242].
37
  1. Тундровый ненецкий (с. Гыда, Тазовский р-н, ЯНАО)
38 tyuku°ŋəcyeki°nyebya-ntamasi-bə-wi°
39 этотребёнокмать-gen.poss.3sgвымыть-dur-pt.pfv[.3sg]
40 ‘Этого ребёнка мыла его мать’.
41 tyuku°-qtyuku°yalya-hsyerta-wi°-q
42 этот-plэтотдень-genсделать-pt.pfv-3pl
43 ‘Эти (вещи) сегодня сделаны’.
44 tyiki°xidya-qməny°xəl°ta-wi°-nyih15
15. В восточных диалектах посессивные показатели 1 л. ед. ч. зачастую вытеснены показателями 1 л. дв. ч. В таком случае синкретичный показатель глоссируется как poss.1npl.
45 этоткружка-plявымыть-pt.pfv.pl-poss.1npl
46 ‘Эти кружки я помыл’.
47 tyiki°xənə-r°syan°te-w°natemta-we-r°?
48 этотнарта-poss.2sgсколькоолень-prolкупить-pt.pfv-poss.2sg
49 ‘Эту нарту ты за сколько оленей купил?’, букв. эта нарта за сколько оленей куплена тобой.
50 Возможности пассивизации в случае, если в позицию подлежащего продвигается пациентивный участник, выраженный личным местоимением первого или второго лица, нуждаются в специальном изучении. Не исключено, что такие возможности крайне ограниченны в тундровом ненецком (ср. запрет на субъектно-объектное “спряжениеˮ при прямом объекте первого и второго лица и другие свидетельства, демонстрирующие повышенную чувствительность тундрового ненецкого языка к информационной структуре и дейктическому статусу аргументов)16. В грамматике И. Николаевой утверждается, что, если в позиции подлежащего при пассиве оказывается участник первого или второго лица, агенс может быть только третьего лица и не вызывает согласования на причастии, а лично-числовое согласование происходит с подлежащим и выражается показателями посессивной серии [2, с. 243]. В подтверждение приводятся три примера (44a–c в оригинале), один из которых (44a) не показателен в плане определения серии лично-числовых показателей (поскольку 1 л. мн. ч. выражается показателем –waq как в посессивной серии, так и в субъектном “спряженииˮ финитного глагола, из которого заимствуются лично-числовые показатели именных предикатов, а также в субъектно-объектном “спряженииˮ глагола).
16. Позиция подлежащего при продвигающем пассиве обеспечивает топикальный статус, однако в ней оказываются пациентивные (и пациенсоподобные) участники, что может создавать конфликт в том случае, если на неё претендуют личные местоимения первого и второго лиц.
51 Два других примера, приводимых И. Николаевой, на самом деле содержат показатели финитной согласовательной серии, а не посессивной (показатель -n°, совпадающий в субъектном “спряженииˮ глаголов и предикативном склонении имён, а не -r°, совпадающий в субъектно-объектном “спряженииˮ глаголов и посессивном склонении имён при посессоре 2 л. ед. ч. и обладаемом ед. ч.), что не отражается в оригинале в силу крайне упрощённого глоссирования. Эти примеры, иллюстрируемые в (10)–(11), отвергаются опрошенными мной носителями гыданского говора, однако характер запрета не до конца ясен17.
17. Не все опрошенные носители в норме используют глагол xəl°ta- ‘вымыть’ и его дериваты для обозначения ситуаций мытья ребёнка и т.п., однако примеры (10)–(11) неприемлемы независимо от этого, в том числе для тех, кто допускает перфективное причастие от этого глагола в аналогичном контексте при подлежащем третьего лица.
52
  1. Тундровый ненецкий (с. Гыда, Тазовский р-н, ЯНАО)
53 *pidər°/pro2sgnyebya-nt°xəl°ta-we-n°
54 тымать-gen.poss.2sgвымыть-pt.pfv-2sg
55 Ожидаемое значение: ‘Тебя вымыла твоя мать’, букв. ты вымыт.
56 *pidər°/pro2sgpidohxəl°ta-we-n°
57 тыони.plвымыть-pt.pfv-2sg
58 Ожидаемое значение: ‘Тебя вымыли они’, букв. ты вымыт.
59 В моём распоряжении имеется только один изолированный пример с подлежащим второго лица при причастном пассиве, при этом лично-числовой показатель также совпадает с показателем предикативного склонения имени и субъектного “спряженияˮ финитного глагола, а не с показателем посессивной согласовательной серии.
60
  1. Тундровый ненецкий (с. Гыда, Тазовский р-н, ЯНАО)
61 (pidər°)nyebya-nt°ŋəw°la(-mp°)-we-n°
62 тымать-gen.poss.2sgнакормить(-dur)-pt.pfv18-2sg
18. Проанализировать -we как показатель нарратива в данном случае невозможно ввиду очевидного несоответствия переводу и пассивного характера предложения.
63 ‘Тебя вскормила {, вырастила и пр.} твоя мать’, букв. ты твоей матерью вскормлен.
64 Как уже было сказано выше, подобные конфигурации явно нуждаются в отдельном изучении19.
19. В [2] фигурируют ещё как минимум два примера, в которых в позиции подлежащего в конструкции причастного пассива оказывается личное местоимение второго лица; см. ниже (транскрипция и глоссирование унифицированы).
65 Согласно И. Николаевой, все регулярные прямые объекты могут быть продвинуты в позицию подлежащего в конструкции причастного пассива (допускающего выражение агенса), в том числе возможна пассивизация (и продвижение прямого объекта вложенной актантной клаузы в позицию подлежащего матричной клаузы) из конструкций субъектного и объектного контроля (см. примеры 48–49 в [2, с. 244–245]), но не из обстоятельственных предложений. Прямые объекты с показателем дестинатива, однако, не могут быть подлежащими в конструкции причастного пассива, так же как они не могут контролировать субъектно-объектное “спряжениеˮ, поскольку в принципе не допускают топикальный статус и, как правило, вводят новых участников в дискурс. В [2,с. 245–248] содержатся также некоторые наблюдения относительно синтаксического поведения подлежащего и агентивного дополнения в конструкции причастного пассива (контроль рефлексивизации, вторичных предикатов, PRO некоторых оборотов), в частности, отмечается высокая синтаксическая активность агентивного дополнения, однако вопрос о его синтаксическом статусе оставлен открытым.
66 Отдельно стоит затронуть вопрос о событийном vs. результативном характере причастного пассива в тундровом ненецком языке (ср. противопоставление т.н. акционального vs. статального пассива, нем. Vorgangspassivvs. Zustandspassiv в литературе). И. Николаева отмечает, что ненецкий причастный пассив обозначает событие, а не результат события, поскольку, согласно [2, с. 244], пассив совместим только с обстоятельствами, характеризующими способ действия, а не результат, и время (динамического) события, а не время его результата20. Иными словами, согласно И. Николаевой, пассив сочетается только с обстоятельствами, которые специфицируют подсобытия агентивной деятельности и процесса в пациенсе, но не результирующего состояния, если говорить, например, о предикатах, относимых к свершениям. В подтверждение этой точки зрения, однако, в грамматике И. Николаевой, приведены лишь три примера и не приведено никакого отрицательного языкового материала. Эти три примера даны ниже (транскрипция и глоссы уточнены и унифицированы, перевод оставлен без изменений).
20. В оригинале: “The passive has an actional meaning; it does not denote the result of the event. This can be seen from the fact that it is only compatible with adverbs which specify the time of the event denoted by the verb, and not the time of its result, or the manner in which the action took placeˮ [2, с. 244].
67 Тундровый ненецкий
68 tyuku°xarəd°nyísya-nyisyidyayalya-xəna
69 этотдомотец-gen.poss.1sgдвадень-loc
70 syerta-wi°
71 сделать-pt.pfv[.3sg]
72 ‘This house was built by my father within two days’ [2, с. 244].
73 xarəd°nyísya-nyiyənampo-w°nasyerta-wi°
74 домотец-gen.poss.1sgмедленный-prolсделать-pt.pfv[.3sg]
75 ‘The house was slowly built by my father’ [ibid.].
76 tyuku°-qti-qnyísya-nyi
77 этот-plолень-plотец-gen.poss.1sg
78 nyí-tohpú-mnaxada-wi°-q
79 друг.pl-gen.poss.3plпосле-prolубить-pt.pfv-3pl
80 ‘These reindeer were killed by my father one after another’ [ibid.].
81 Как кажется, характеристика тундрового ненецкого причастного пассиватолько как событийного и не имеющего результативных употреблений слишком радикальна. Возможно, свойства неимперсонального причастного пассива с поверхностно выраженным агенсом, с одной стороны, и неимперсонального пассива с поверхностно невыраженным агенсом, с другой стороны, могут частично различаться. Во всяком случае, относительно легко можно найти примеры, в которых обстоятельство ориентировано скорее на результирующее состояние, а не на агентивную деятельность или процесс в пациенсе (т.е. подсобытия, предшествующие наступлению результата) – по крайней мере, среди примеров с (поверхностно) невыраженным агентивным дополнением.
82 Тундровый ненецкий
83 yesya-hyutyek°nyarm°bix°ntayuda-wi°
84 железо-genкусокдокрасна.dat21.poss.3sgнагреть-pt.pfv[.3sg]
21. Слово nyarm°-bi-|xə- трактуется в словаре Натальи Митрофановны Терещенко целиком как ‘докрасна’ [10, с. 357], однако оно содержит “коаффиксˮ -xə, используемый в формах датива посессивного склонения, и принадлежит к группе непродуктивных отглагольных имён с показателем -bi / -pi, имеющих дефектную парадигму (только формы датива и аблатива ед. ч. и мн. ч.), в формах датива употребляющихся для обозначения достигнутого результата; ср., например, также tira-bi-|xə- ‘насухо, досуха’ (
85 ‘Кусок железа раскалён22 докрасна’[10, с. 357].
22. В словаре [10] дан перевод “кусок железа раскалился докраснаˮ, однако глагол yuda-‘1) согреть, нагреть; 2) разогреть; 3) пригреть, обогреть сверху; 4) растопить, расплавить’, по данным того же словаря и других источников, изменяется только переходным образом.
86 pya-qteb°lə-°ŋamt°-ta-wi°-q
87 дерево-plбыть.редким-cvbсадиться-caus-pt.pfv-3pl
88 ‘Деревья редко посажены’ [10, с. 684].
89 sərpya-koxəra-w°nasyerta-wi°ŋæ-wi°
90 тропа-dimкривой-prolсделать-pt.pfv[.3sg]быть-narr[.3sg.s]
91 ‘Тропинка оказалась криво проторенной’ [10, с. 746].
92 Безагенсный причастный пассив
93 Другим типом причастного пассива являются конструкции, в которых выражение агенса невозможно, т.е. в обязательном порядке имперсональные конструкции. И. Николаева объединяет в рамках этого типа пассивные конструкции23, образуемые имперфективным причастием от перфективных и имперфективных переходных глаголов, которые она трактует как модальный пассив, выражающий прежде всего возможность24. В грамматике безагенсному пассиву посвящена пара абзацев, в которых на примере пассива, образуемого имперфективным причастием от перфективных глаголов, демонстрируется, что выражение агенса невозможно, и утверждается, что лично-числовое согласование причастия всегда происходит с пациентивным участникомв позиции подлежащего, при этом используются показатели, совпадающие с показателями субъектного “спряженияˮ финитного глагола, а не с показателями посессивной серии. В подтверждение последнего тезиса приводится единственный пример, который дублируется ниже.
23. Согласно И. Николаевой, в пассивных конструкциях, образуемых отрицательным причастием от переходных глаголов, выражение лексического (не местоименного) агенса также невозможно, а выражение местоименного агенса крайне затруднительно (“highly questionableˮ) [2, с. 249].

24. “The modal passive typically indicates potentiality (‘it is possible to’) but may have other deontic meaningsˮ [2, с. 248].
94 Тундровый ненецкий
95 məny°(*Wera-h)xada-na-d°m
96 яВэра-genубить-pt.ipfv-1sg
97 ‘It is possible (*for Wera) to kill me; I am destined to be killed’ [2, с. 249].
98 У меня нет особых сведений о пассиве, образуемом имперфективным причастием (напрямую) от перфективных глаголов, однако, по косвенным признакам, такой пассив может отличаться от пассива, образуемого имперфективным причастием от имперфективных глаголов. Возможно, собственно модальный характер возможности (или долженствования) свойствен прежде всего первому типу, тогда как (около)модальные прочтения последнего вызваны прежде всего хабитуальным оператором. Поскольку эти два (под)типа безагенсного пассива, очевидно, обладают радикально различающейся текстовой частотностью (первый практически не встречается, тогда как второй вполне естественен), я ограничусь наблюдениями о пассиве, образуемом имперфективным причастием от имперфективных глаголов (или, точнее, от (им)перфективных глаголов через посредство показателя дуратива), который, в частности, является стандартным способом перевода русского имперсонального пассива несовершенного вида на -ся.
99 Ср. чередование причастных и глагольных форм в предикативной позиции в тексте, описывающем изготовление аркана. Формы имперфективного причастия выделены полужирным шрифтом, глагольные формы – нижним подчёркиванием. Последние две формы выделены разрядкой и представляют собой так называемыепричастия будущего времени (или проспективные причастия, или дебитивные причастия), которые в данном случае тоже образуют пассивную конструкцию. Как можно заметить, имперфективным причастиям, образованным от глаголов с показателем дуратива и находящимся в предикативной позиции, соответствуют в русском переводе глаголы несовершенного вида с показателем -ся.
100
  1. Тундровый ненецкий (п-ов Ямал)25
25. Переводчица ненецкой версии сайта этнографической экспедиции “Настоящие людиˮ (п-ов Ямал, 2015–2016 гг.) – Светлана Яндо, родом с Ямала.
101 Тарта савовна ха”амва’ е”эмня хоба нялиртембада, тикы’ пуд ябтакаковна (1 см пирувна) ерпада. Ӈопой тынзянд’ 80 тибя пир тара. Вэлчой тынзя’ са” тыравандо’ е”эмня терсяда хан’ тяха’ нэкалпада”. Маня” хобава” ӈопой яля’ тыранась. Тыра”махадандо’ тикы” са” сомбовна салмрамбада”, сертавы видеохона Мянгча тынзянда со тэри еръядась, салмрайдась. Тикы’ пуд тет савна паӈгалманда, сармикадаванда26.
26. Орфография источника частично изменена, прежде всего, добавлены пропущенные гортанные смычные.
102 Для того, чтобы шерсть хорошо сходила, шкура {замачивается в воде,} обдирается, после этого по-тоненькому (по 1 сантиметру) нарезается. Для одного аркана нужно примерно 80 махов (саженей). Полоски мокрого аркана натягиваются на пустую нарту, чтобы они высохли. Наша шкура сохла один день. После высыхания эти полоски хорошенько размягчаются, на сделанном видео Мянгча как раз размягчал полоски своего аркана. После этого (аркан)будет сплетён из четырёх полосок и оснащён “сӑрмикомˮ27 (Сайт этнографической экспедиции “Настоящие людиˮ28).
27. Словом сӑрмик (sərmyik°) называют костяной или роговой, а в настоящее время зачастую и пластиковый, блок для аркана; ср. сармик (sarmyik°) ‘волк; зверь’.

28. Ненецкий текст доступен здесь: >>>> Текст на русском языке получен с помощью обратного перевода, близкого к ненецкому тексту. Исходная русскоязычная версия текста доступна онлайн по адресу: >>>> Видео, на котором зафиксированы основные стадии изготовления аркана (до плетения и оснащения “сармикомˮ), доступно здесь: >>>>
103 Поморфемный разбор пассивных конструкций, встретившихся в приведённом фрагменте, даётся ниже. Насколько пассивная ориентация причастий будущего времени, образованных от переходных глаголов и находящихся в предикативной позиции, фиксируемая в (23), является типичной, сказать сложно ввиду редкости проспективных причастий в предикативной позиции в текстах, однако, по всей видимости, она не является обязательной29, как в случае перфективных причастий в предикативной позиции, рассмотренных выше. Относительно возможности выражения агенса в примерах типа (23) у меня также нет сведений (И. Николаева упоминает причастие будущего времени среди пассивных конструкций, допускающих агентивное дополнение). Ниже я комментирую только конструкцию с имперфективным причастием.
29. Ср. следующий пример из корпуса [9] сентенциальных примеров из словаря [10].
104 xobanyəlyir-tye-mpə-da,yer°-pə-da
105 шкураоблезть-caus-dur-pt.ipfv[.3sg]разре́зать-dur-pt.ipfv[.3sg]
106 ‘Шкура обдирается, нарезается’.
107 sa-qnek°l-pə-da-q,salm°.ra-mpə-da-q
108 волокно-plпотянуть-dur-pt.ipfv-3plразгладить-dur-pt.ipfv-3pl
109 ‘Полоски (аркана) натягиваются, размягчаются’.
110 (tíncyah)pəŋk°l-mənta,sərmyikə-da-wənta
111 аркансплести-pt.fut[.3sg]блок.для.аркана-caus-pt.fut[.3sg]
112 ‘(Аркан) будет сплетён и оснащён “сӑрмикомˮ ’.
113 В пассивной конструкции с имперфективным причастием в предикативной позиции, рассматриваемой здесь, конкретный агенс не может быть выражен, т.е. она является имперсональной30; ср. (24) и (25).
30. При этом имперфективное причастие само по себе не ограничено контекстами безагенсного (обязательно имперсонального) пассива. Так, по крайней мере вне предикативной позиции оно возможно в составе неимперсональной причастной пассивной конструкции и допускает выражение, в частности, местоименного агенса с помощью лично-числовых показателей посессивной согласовательной серии. Ср.:
114
  1. Тундровый ненецкий (с. Антипаюта, Тазовский р-н, ЯНАО)
115 ŋaw°kanyany°-xəna,xalyayewey°-xəna
116 авка31хлеб-locрыбасуп-loc
31. Авка – прирученный олень, вскормленный около чума.
117 ŋaw°la-mpə-da
118 накормить-dur-pt.ipfv[.3sg]
119 ‘Авку (обычно) кормят хлебом, ухой’.
120 *ŋaw°kanyebya-nyih/nyebya-xə-nyih/
121 авкамать-gen.poss.1nplмать-dat.poss-poss.1npl
122 nyebya-xəna-nyihŋaw°la-mpə-da
123 мать-loc-poss.1nplнакормить-dur-pt.ipfv[.3sg]
124 Ожидаемое значение: ‘(Эту)авку кормит моя мама’.
125 Во всех имеющихся примерах имперфективное причастие образуется от глагола через посредство показателя дуратива -(m)pə, что можно было бы, на первый взгляд, связать с гипотетической необходимостью образования имперфективного причастия от имперфективного глагола, а поскольку конструкция используется для описания типичных свершений, которым в непроизводной глагольной лексике тундрового ненецкого соответствуют перфективные глаголы, дуративная деривация могла бы обеспечить гипотетически необходимую имперфективацию. Однако, во-первых, имперфективные причастия от дуративных дериватов не могут в составе этой конструкции иметь актуально-длительное прочтение, доступное соответствующим дуративным глаголам в финитных формах, в том числе в неопределённо-личной форме (формально 3 л. мн. ч.); ср. (26) и (27).
126 tyuku°myakənatyedahlyes°ka-mtal°ta-mpyi-doh
127 этотчум.locсейчаслеска-accзажарить-dur.gfs-3pl.s
128 ‘В этом чуме сейчас жарят леску32’.
32. Леска – лепёшка, которую выпекают или жарят в чуме.
129 *tyuku°myakənatyedahlyes°katal°ta-mpə-da
130 этотчум.locсейчаслесказажарить-dur-pt.ipfv[.3sg]
131 Ожидаемое значение: ‘В этом чуме сейчас жарят леску’.
132 Во-вторых, дуративный показатель обнаруживается в имперфективном причастии в составе имперсональной пассивной конструкции в том числе в единственном известном мне примере, в котором исходный непроизводный глагол имперфективный и обозначает в норме состояние33 (а не свершение). Это причастие yaqmi-bə-da (не.мочь-dur-pt.ipfv), образованное от глагола yaqmi-bə-‘не мочь, быть не в силах делать что-л. (много раз)34’, который, в свою очередь, образован от глагола yaqmə- ‘не мочь, быть не в силах сделать что-л.’; см. следующий пример.
33. Разумеется, выражение отсутствия (внутренней) возможности или способности – это не самое типичное содержание стативного предиката.

34. Такой перевод предлагается в словаре [10, с. 857].
133 Тундровый ненецкий
134 xəbartaŋin°-xənayaqmi-bə-da
135 лосьлук-locне.мочь-dur-pt.ipfv[.3sg]
136 ‘Лося нельзя убить из лука’ [10, с. 857].
137 Таким образом, присутствие дуративного показателя в рассматриваемой конструкции зависит, как кажется, не от формальной (им)перфективности исходного глагола, от которого образуется имперфективное причастие. Глагол yaqmə-имперфективный35, при этом, несмотря на свой модальный характер, он, судя по всему, чаще всего выражает способность (точнее, неспособность) с привязкой к по крайней мере некоторым координатам актуального мира, в частности, к субъекту, способность которого осуществлять ту или иную деятельность оценивается36.Однако подобная привязка к координатам актуального мира, как отмечалось выше, исключена в рассматриваемой имперсональной пассивной конструкции. По-видимому, дуративный показатель не только в примере (28), но и в стандартных примерах типа (21)–(22), (24) не выполняет наиболее типичной для него функции в составе финитных глаголов, наблюдаемой, например, в (26), а именно введения в рассмотрение срединной фазы процесса, ведущего к результирующему состоянию, вхождение в которое описывается (финитными) формами исходного (непроизводного) глагола; ср. tal°ta-mpə- ‘жарить’ 
35. Судя по примерам из словаря [10], в отдельных случаях глаголу yaqmə- (а не только его инхоативному деривату yaqmə-l- ‘не смочь, оказаться не в силах сделать что-л.’, редкому в естественных текстах) соответствует в русских переводах глагол смочь. Это позволяет предположить, что при некоторых условиях формально имперфективный глагол yaqmə- может выражать не только модальность способности (ability modality), но и её актуализованную разновидность, известную в литературе начиная с [16]; [17] под ярлыком actuality entailments.

36. Ср. типичные контексты из словаря [10], в которых используется глагол yaqmə-: “я не могу идти дальше (нет сил)ˮ; “я не могу найти свой нож / свою шапкуˮ и пр. К сожалению, оценить в полной мере отличия дуративного деривата yaqmi-bə-от непроизводного глагола не представляется возможным ввиду отсутствия финитных употреблений первого в исследованных корпусах и коллекциях текстов.
138 Можно предположить, что во всех случаях функция дуратива в составе имперсональной пассивной конструкции с имперфективным причастием заключается в создании хабитуального (или генерического) предиката, т.е. дуративный показатель выступает своего рода “этикеткойˮ хабитуального (или генерического) оператора. Этот оператор гарантирует невозможность актуально-длительного прочтения и предположительно по крайней мере отчасти ответственен также за запрет на выражение агенса, поскольку приводит к “стативизацииˮ клаузы37 и требует от ситуации исключительно генерического прочтения. Сама по себе связь дуративного показателя и хабитуальной функции в тундровом ненецком языке, по-видимому, иногда прослеживается и в финитной предикации, хотя и нуждается в специальном изучении; ср. некоторые наблюдения относительно этой возможности в [15], где, правда, описывается достаточно нестандартная разновидность тундрового ненецкого – говор п. Нельмин-Нос, относимого к (крайнезападному) малоземельскому диалекту.
37. Я отвлекаюсь здесь от обсуждения потенциальной взаимосвязи “стативизацииˮ и морфо(фоно)логической структуры, а именно наличия в финали основы дуративных глаголов альтернирующего шва; ср. наблюдения о “семантическом ореолеˮ основ альтернирующего шва (подкласс alteration verbs, по [18]) в [19] и некоторые дискуссионные комментарии в [20].
139 Если эта линия рассуждения верна38, дуративный показатель в составе обсуждаемой конструкции должен присутствовать обязательно независимо от акциональных характеристик исходного предиката, но аргументация предложенной гипотезы и выявление прочих свойств имперсональной конструкции, в частности, допустимости других переходных стативов в ней, несомненно, требуют специального исследования.
38. Теоретически возможный альтернативный взгляд, при котором с показателем дуратива напрямую связываются имперсональность или пассивность конструкции, представляется малоперспективным, хотя пассивная “семантикаˮ дуративной совершаемости отмечалась, например, в [21] для тазовского селькупского, где такое значение имеют в основном личные формы 3 л. ед. ч.
140 Подводя промежуточный итог, можно сказать, что имперсональная пассивная конструкция с имперфективным причастием от глагола с показателем дуратива используется в генерических контекстах, не допускающих выражения конкретного агенса39 и предполагающих, как правило, нереферентный статус пациентивного участника в позиции подлежащего, прежде всего, для описания обычных, типичных действий, инструкций, правил, традиционных порядков и пр.; ср. примеры ниже.
39. В моём распоряжении нет полной парадигмы отрицательного языкового материала, позволяющей надёжно утверждать, что максимально “обезличенныеˮ, нереферентные агенсы, выраженные, например, именными группами в формах мн. ч., также полностью исключены.
141
  1. Тундровый ненецкий (с. Антипаюта, Тазовский р-н, ЯНАО)
142 nyeney°nyenecyə°hpəni°-qtíqxoba-xət°,
143 настоящийчеловек.genодежда-plолень.gen.plшкура-abl.pl
144 pyena-xət°,tay°-xət°sædi-bə-da-q
145 камус40-abl.plлоб-abl.plсшить-dur-pt.ipfv-3pl
40. Камус – шкура с голени оленя с коротким и прочным мехом.
146 ‘Ненецкие одежды шьются из оленьих шкур, камусов, лбов’.
147 xən°-hŋæxarw°-xəd°myí-mpə-da
148 нарта-genногалиственница-ablпостроить-dur-pt.ipfv[.3sg]
149 ‘Ножка нарты делается из лиственницы’.
150 pəni°to-dohtenc°noy°-xəna
151 одеждакаждый-poss.3plсортсукно-abl
152 pad°ta-mpə-da
153 расшить-dur-pt.ipfv[.3sg]
154 ‘Ягушка41 украшается сукном разного цвета’.
41. Ягушка – женская распашная шуба из оленьей шкуры мехом внутрь и наружу.
155 Тундровый ненецкий
156 mərəd°-hsovyet°syidyapo-hyolcyən-t°h
157 город-genсоветдвагод-genсрок-dat
158 tera-bə-da
159 выбрать-dur-pt.ipfv[.3sg]
160 ‘Городской совет избирается сроком на два года’ [10, с. 120].
161 Данная конструкция может также употребляться в контекстах т.н. потенциального пассива (фасилитатива) (типа ‘легко / хорошо P’), однако данное значение обычно выражается другими способами42.
42. Ср., в частности, (i), где фигурирует вложенная деепричастная клауза.
162
  1. Тундровый ненецкий (с. Белоярск, Приуральский р-н, ЯНАО)
163 tyuku°tola-ŋkopad°rnyencyel-məna
164 этотпрочитать-antiбумагапростой-prol
165 tola-bə-da
166 прочитать-dur-pt.ipfv[.3sg]
167 ‘Эта книга легко читается’.
168 Заключение
169 В статье рассмотрены две основные стратегии причастного пассива в тундровом ненецком языке, при одной из которых выражение агенса допустимо, а при другой невозможно. В разделе 3 приведён обзор первой стратегии, которая обсуждается преимущественно на примере конструкции с так называемым перфективным причастием на -wi / -mi°, уже отчасти описанной в литературе. Наблюдения над этой конструкцией позволяют отметить ограниченную допустимость в ней пациентивных подлежащих первого и второго лиц, что может быть связано с общей чувствительностью тундрового ненецкого к информационной структуре и дейктическому статусу участников (ср. запрет на индексацию прямого объекта первого и второго лиц формами субъектно-объектного “спряженияˮ, которое также требует топикального статуса пациентивного аргумента). Обсуждается также событийный vs. результативный характер пассива с перфективным причастием и согласовательные паттерны данной конструкции. В разделе 4 приводятся сведения о второй, обязательно имперсональной, стратегии, которая рассматривается на примере конструкции с так называемым имперфективным причастием на -tə / -nə, до этого лишь кратко упоминавшейся в литературе. Причастие в составе этой конструкции образуется от глагола через посредство дуративного показателя, однако она используется в хабитуальных (генерических) контекстах, не допускающих актуально-длительного прочтения и выраженного агенса.
170 Наблюдения над двумя причастными пассивными конструкциями, представленные здесь, разумеется, не исчерпывающи и во многом предварительны, однако они позволяют обратить внимание на некоторые свойства этих конструкций, заслуживающие специального исследования. Рассмотренные конструкции, а также другие причастные конструкции с пассивной или Р-ориентацией в тундровом ненецком языке, представляют интерес как для самодистики, поскольку различия между самодийскими языками в этом фрагменте грамматики весьма существенны даже в инвентаре форм и конструкций, так и для типологии и общей лингвистики, в том числе в контексте исследований согласования, результативности, имперсональности, хабитуалиса и других областей.
171 СПИСОК УСЛОВНЫХ СОКРАЩЕНИЙ
172 1 – первое лицо, 2 – второе лицо, 3 – третье лицо, abl – аблатив, acc – аккузатив, anti – антипассив, caus – каузатив, cn – коннегатив, cvb – конверб, cvb.cond – условная форма, dat – датив, dim – диминутив, dur – дуратив, gen – генитив, gfs – общая финитная основа, loc – локатив, narr – нарратив (наклонение), neg – отрицательный глагол, nmlz.ipfv – имперфективная номинализация, npl – немножественное число, o – субъектно-объектное “спряжениеˮ, pass – пассив, pej – пейоратив, pl – множественное число, poss – посессивность, prol – пролатив, pt.ipfv – имперфективное причастие, pt.fut –причастие будущего времени, pt.pfv – перфективное причастие,r – рефлексивное “спряжениеˮ, sfs – специальная финитная основа, sg – единственное число, s – субъектное “спряжениеˮ.

References

1. Labanauskas, K.I. (comp.). Nenetskij folklor. Mify, skazki, istoricheskie predaniya [Nenets Folklore. Myths, Fairy Tales, Historical Legends]. (Series“Folklore of the Peoples of Taymyr”. Issue 5.) Krasnoyarsk, Krasnoyarskoe knizhnoe izdatelstvo Publ., 1995. (In Russ.)

2. Nikolaeva, I. A grammar of Tundra Nenets. (Mouton Grammar Library 65.) Berlin, De Gruyter Mouton, 2014.

3. Nedyalkov, V.P., Yakhontov, S.E. Tipologiya rezultativnykh konstruktsij [A Typology of Resultative Constructions]. Tipologiya rezultativnykh konstruktsij (rezultativ, stativ, passiv, perfekt) [A Typology of Resultative Constructions (Resultative, Stative, Passive, Perfect)], Ed. by Nedyalkov, V.P.]. Leningrad, Nauka Publ., 1983, pp. 5–41. (In Russ.)

4. Jalava, L. Indirectivity and resultativity in Tundra Nenets. Finnisch-Ugrische Forschungen. 2014. Bd. 62. P. 207–240.

5. Shluinsky, A.B. Tipologiya predikatnoj mnozhestvennosti: kolichestvennye aspektualnye znacheniya [A Typology of Pluractionality: Quantitative Aspectual Meanings]. Moscow, Lomonosov Moscow State University Publ., 2005. (PhD thesis.) (In Russ.)

6. Shluinsky, A.B. Faktativ i smezhnye kategorii: opyt tipologii [Factative and Adjacent Grams: a Tentative Typology]. Acta linguistica Petropolitana [Transactions of the Institute for Linguistic Studies]. 2021, Vol. VIII, part 2, pp. 950–996. (In Russ.)

7. Burkova, S.I. K voprosu o bazovoj grammaticheskoj semantike prichastij v nenetskom yazyke [On the Basic Grammatical Semantics of Participles in the Nenets Language]. Voprosy yazykoznaniya [Topics in the Study of Language]. 2006, No. 4, pp. 57–83. (In Russ.)

8. Burkova, S.I. Kratkij ocherk grammatiki tundrovogo dialekta nenetskogo yazyka (po materialam govorov, rasprostranyonnykh na territorii Yamalo-Nenetskogo okruga) [The Tundra Dialect of the Nenets Language: an Outline of Grammar (Based on the Materials of Yamalo-Nenets Okrug Dialects]. Burkova, S.I., Koshkaryova, N.B., Laptander, R.I., Yangasova, N.M. Dialektologicheskij slovar nenetskogo yazyka [A Dialectological Dictionary of the Nenets Language]. Ekaterinburg, Basko Publ., 2010, pp. 179–349. (In Russ.)

9. Salminen, T. Tundra Nenets sample sentence corpus. University of Helsinki, 2014. Available at: http://www.helsinki.fi/~tasalmin/tn_corpus.html

10. Tereshchenko, N.M. Nenetsko-russkij slovar [A Nenets-Russian Dictionary]. Moscow, Sovetskaya entsiklopediya Publ., 1965. (In Russ.)

11. Tereshchenko, N.M. Materialy i issledovaniya po yazyku nentsev [Materials and Research on the Nenets People’s Language]. Moscow; Leningrad, Izdatelstvo Akademii nauk SSSR Publ., 1956. (In Russ.)

12. Shagal, K. Participles: A typological study. (Empirical Approaches to Language Typology 61.) Berlin, De Gruyter Mouton, 2019.

13. Leisiö, L. Passive in Nganasan. Passivization and typology: Form and function, ed. by Abraham, W., Leisiö, L. (Typological Studies in Language 68.) Amsterdam, John Benjamins. P. 213–230.

14. Shluinsky, A.B. Konstruktsii c predikativnym prichastiem v lesnom dialekte enetskogo yazyka [Constructions with a Predicative Participle in Forest Enets]. Lyutikova, Е.А., Zimmerling, А.В. (Eds.). Tipologiya morfosintaksicheskikh parametrov. Vyp. 4. Materialy mezhdunarodnoj konferentsii “Tipologiya morfosintaksicheskikh parametrov” [Typology of Morphosyntactic Parameters. Issue 4. Proceedings of the International Conference “Typology of Morphosyntactic Parameters”]. Moscow, The Pushkin State Russian Language Publ., 2017, pp. 146–160. (In Russ.)

15. Iosad, P.V., Pazelskaya, A.G., Tsyurupa, M.A. Tipologicheski znachimye parametry glagolnoj leksiki: imperfektiviruyushchie derivatsii nenetskogo yazyka [Typologically Relevant Parameters of Verbal Lexicon: Nenets Imperfectivizing Derivations]. Chetvyortaya tipologicheskaya shkola: Mezhdunarodnaya shkola po lingisticheskoj tipologii i antropologii. Erevan, 21–28 sentyabrya 2005 g. Materialy lektsij i seminarov [Fourth School on Typology: International School on Linguistic Typology and Anthropology. Yerevan, 21–28 September, 2005. Lectures and Seminars], ed. by Podlesskaya, V.I., Arkhipov, A.V., Lander, Yu.A. Moscow, 2005, pp. 171–177. (In Russ.)

16. Bhatt, R. Covert modality in non-finite contexts. Philadelphia, University of Pennsylvania, 1999. (PhD thesis.)

17. Bhatt, R. Ability modals and their actuality entailments. WCCFL 17: The proceedings of the seventeenth West Coast Conference on Formal Linguistics,ed. by Shahin, K.N., Blake, S., Kim, E.-S. Stanford, CSLI Publications, 1999. P. 74–87.

18. Salminen, T. A morphological dictionary of Tundra Nenets. (Lexica Societatis Fenno-Ugricae. Vol. XXVI.) (Publications of the Databank for Endangered Finno-Ugrian Languages. Vol. 3.) Helsinki, Suomalais-Ugrilainen Seura, 1998.

19. Urmanchieva, A.Yu. Obrazovanie form aorista v samodijskikh yazykakh [Aorist Formation in Samoyedic Languages]. Acta linguistica Petropolitana [Transactions of the Institute for Linguistic Studies]. 2013, Vol. IX, part 2, pp. 734–767. (In Russ.)

20. Tatevosov, S.G. Sobytijno-strukturnaya morfologiya v nenetskom yazyke [Event-Structural Morphology in Tundra Nenets]. Rhema. Рема. 2018, No. 3, pp. 88–118. (In Russ.)

21. Kuznetsova, A.I., Helimski, E.A., Grushkina, E.V. Ocherki po selkupskomu yazyku. Tazovskij dialekt [Essays on the Selkup Language. Taz Dialect]. Vol. I. Moscow, Moscow State University Publ., 1980. (In Russ.)

Comments

No posts found

Write a review
Translate