Везде
Mutando mutanda: Заметки об аномалиях
Оглавление
Аннотация Оценить Содержание публикации
Библиография Комментарии
Поделиться
QR
Метрика
Mutando mutanda: Заметки об аномалиях
Аннотация
Код статьи
S241377150017124-9-1
DOI
10.31857/S241377150017124-9
Тип публикации
Статья
Статус публикации
Опубликовано
Авторы
Крысько Вадим Борисович 
Должность: заведующий отделом древнерусского языка
Аффилиация: Институт русского языка им. В.В. Виноградова РАН
Адрес: Россия, 119019, Москва, ул. Волхонка, д. 18/2
Выпуск
Том 80 Номер 5
Страницы
5-20
Аннотация

В статье анализируются некоторые примеры из памятников ранней славянской письменности (древнерусских и древнеболгарских), которые в научной литературе рассматриваются как уникальные исключения либо ранние инновации: редупликация местоимения тъ и звательная форма в роли подлежащего в Повести временных лет, употребление глагола течи (тещи) в каузативном значении, использование винительного момента в древнейшей болгарской надписи, форма именительного падежа множественного числа существительного убиица по *o-склонению в древнерусской надписи XII в. Обращение к более широкому кругу источников и к письменной традиции текстов показывает, что предполагаемые аномальные формы либо представляют собой регулярные образования, либо демонстрируют искажение текста.

Ключевые слова
древнерусский язык, древнеболгарский язык, Повесть временных лет, эпиграфика, письменная традиция, архаизмы и инновации
Источник финансирования
Работа выполнена в рамках проекта № 17-29-09015 офи_м, поддержанного Российским фондом фундаментальных исследований.
Классификатор
Получено
13.12.2021
Дата публикации
13.12.2021
Всего подписок
13
Всего просмотров
1444
Оценка читателей
0.0 (0 голосов)
Цитировать Скачать pdf
Доступ к дополнительным сервисам
Дополнительные сервисы только на эту статью
Преимущества сервисов
100 руб. / 1.0 SU
Дополнительные сервисы на весь выпуск”
Преимущества сервисов
920 руб. / 16.0 SU
1 Most of the ghosts aren’t ghosts, and the few that may be won’t do you any harm.
2

Gilbert K. Chesterton. The Man With Two Beards1

1. “Большинство привидений – вовсе и не привидения, а те немногие, которые, возможно, и подлинны, совершенно безобидны” (Г.К. Честертон. Человек о двух бородах, пер. Е. Фрадкиной).
3 В Повести временных лет (ПВЛ) под 6595 (1086/1087) г. описывается убийство владимиро-волынского князя Ярополка Изяславича, ср. текст по древнейшему списку – Лаврентьевскому (Л, 1377 г.)2 с некоторыми разночтениями по более поздним спискам той же редакции – Радзивиловскому (Р) и Академическому (А) конца XV в. – и представляющим другую редакцию Ипатьевскому (И, около 1425 г.)3 и Хлебниковскому (Х, XVI в.)4:
2. Рукопись РНБ, F.п.IV.2, цитируется по цифровой фотокопии [1].

3. Рукопись БАН, 16.4.4, цитируется по цифровой фотокопии, сделанной И.М. Ладыженским для СДРЯ.

4. Варианты РАХ здесь и далее приводятся по [2]. Выносные буквы вносятся в строку в круглых скобках. Комментарии помещаются в квадратные скобки, реконструируемые буквы – в угловые скобки, нечитаемые буквы и фрагменты слов обозначаются многоточием в угловых скобках. Два и более слов, к которым приводятся разночтения, выделяются знаком ⸢ ⸣.
4 ӕрополкъ же сѣде володимери. и пересѣдев мало дни. иде звенигороду. и не дошедшю ѥму града. и прободенъ бы(с) ѿ проклѧтаго нерадьцѧ. ѿ дьӕволѧ наѹченьӕ. и ѿ злыхъ члвкъ. Лежащю ⸢и ту⸣ [РА емү] на возѣ саблею с конѧ прободе и. м(с)ца. ноӕмбрѧ. въ·к͠в днь. И тогда въздвигнувъсѧ ӕрополкъ. выторгну изъ себе саблю. и возпи великы(м) гл(с)мь ѡхъ тот [РА тотъ] мѧ враже [ИХ вороже] ѹлови [РАИХ погѹби]. (Л, 69а–б) [3, стб. 206].
5 Не вдаваясь в детали этой трагической истории5, ограничимся анализом последних слов умирающего князя. В большинстве исторических, литературоведческих и даже лингвистических работ, где текст ПВЛ печатается по упрощенной орфографии и с введением современной пунктуации, реплика Ярополка обычно выглядит так: “Охъ, тот мя враже улови” [5, с. 88]; [1] либо “Охъ, тот мя вороже погуби” [6, с. 242]; [7, с. 19] – и переводится на современный русский язык следующим образом: “Ох, поймал меня враг тот” [5, с. 226], “Ох, погубил меня враг тот” [6, с. 243], “Ох, уловил меня этот враг!” [8, с. 203], “Ох, настиг меня этот враг!” [1]. Тем самым имплицитно предполагается, что враже / вороже (по формальным признакам бесспорный вокатив) – это форма подлежащего, т.е. имен. падеж, а тот – указательное местоимение, согласованное с враже / вороже. Вполне эксплицитно тот(ъ) было ассоциировано с местоимением тъ в работе Н.П. Некрасова [9, с. 141] – и эта трактовка повторяется в Национальном корпусе русского языка [10]. Употребление звательной формы (“кличного вiдмiнка”) “у функцiї пiдмета” (подлежащего) на примере данного (единственного) контекста постулируется для древнерусского языка в академической “Истории украинского языка” [11, с. 33]6 (см. также [18, с. 50]); эта интерпретация опирается на богатый материал украинского фольклора, приведенный еще А.А. Потебней, типа “Сизеньки голубчику Та седить на дубчику” [19, с. 72]; [18, с. 48–49], и отражающий “может быть и сознательное употребление звательного падежа как более сочного вместо именительного” [19, с. 72]. По-видимому, как подлежащее рассматривал форму враже и Г.О. Винокур: «Ср. в летописи предсмертный возглас изменнически убитого Ярополка (под 1086 г.): “Охъ, тотъ мя враже улови”, где слово враже означает “дьявол” в применении к убийце» [20, с. 54]7.
5. Убедительная, на наш взгляд, реконструкция исторических обстоятельств преступления предложена в [4, с. 59–66].

6. Правда, на той же странице как вокатив рассматриваются, вслед за словоуказателями к изданиям Успенского сборника [12, с. 507, 516, 645] и Изборника 1076 г. [13, с. 938, 1049], и формы дат. пад., используемые наряду с имен. и род. при междометии о в функции восклицания [14, с. 85]; [15, с. 18]; [16, с. 147–148] (ѡ плачю и биѥнию не на добро бывающю [12, с. 317]), и имен. пад., воспринятый без учета дистантно расположенной связки в составе сказуемого (бѹди… Чадо… снъ… наслѣдьникъ [12, с. 272–273]; ошибочные трактовки исправлены в словоуказателе к новому изданию Изборника [17, т. II, с. 195, 303]).

7. Заметим, что неучет формы вороже, использованной в этом контексте в “Ипатьевской” редакции ПВЛ, ставит под вопрос другой вывод автора: “Неприятель, смотря по контексту, может означаться как словом врагъ, так и словом ворогъ, но дьявол как ненавистник и погубитель рода человеческого обозначается только словом врагъ” [20, с. 54].
6 Тем не менее устоявшаяся трактовка вызывает определенные трудности, обусловленные именно уникальностью отмеченных выше употреблений: тот(ъ) остается раритетным примером редупликации тъ в ПВЛ (см. [10]; [21]) – так что лемматизация всех форм этого местоимения под начальной формой тотъ в словоуказателе О.В. Творогова [3, с. 697] скорее вводит в заблуждение8; номинатив вороже отделен от стихометрически обусловленных употреблений типа Плаче, плаче молодий козаче несколькими веками, тогда как использование этой зв. формы в естественной для нее функции обращения находит ряд подтверждений в древнерусской письменности [23, с. 62–63]; наконец, непонятно, почему враг (убийца Нерадец или дьявол, см. ниже) анафорически назван “тем”, – в предыдущем изложении о нем речи не было.
8. О других, более ранних примерах подобного удвоения см. [22, с. 180–181].
7 Очевидно, осознавая ненадежность указанных интерпретаций, А.А. Шахматов специально обратил внимание на “зват. враже” и предложил для восклицания Ярополка минимальную конъектуру: “охъ, то ты мя, враже, улови” [24, с. 261]. Слабость этой конъектуры состоит, однако, в том, что она предполагает искажение по всем спискам более чем обычной – и при этом не энклитической – формы имен. пад. местоимения 2-го лица ты.
8 Между тем, анализируемый контекст допускает вполне удовлетворительное объяснение без каких бы то ни было эмендаций и постулирования аномальных форм – и эта трактовка была предложена крупнейшим немецким славистом, выдающимся исследователем Повести временных лет Лудольфом Мюллером. В словоуказателе к летописи Мюллер и его коллега Барбара Грёбер отнесли написание тот к лемме “ТО ТИ, ТОТЬ, ТОТъ, ТОТ, ТОТ” со значениями “da, jetzt, nun, also, wahrlich” (‘вот, сейчас, ныне, итак, поистине’); правда, при этом форма ѹлови сохранила – видимо, в русле традиционной интерпретации – определение “Aor. 3.” [25, с. 815, 817, 863]. Абсолютно корректен, напротив, немецкий перевод, из которого однозначно явствуют, во-первых, статус тот как указательной частицы (т.е. тоть с утратой еря в позиции перед энклитикой, ср. обычные для позднедревнерусской письменности написания типа блжат мѧ СбЧуд XIV, 116а [26, т. I, с. 225], он же, мил ся дѣеть и т.п.), во-вторых, единственно верное понимание аористной формы как 2-го л., в-третьих, интерпретация враже как обращения: “Ach, da hast du mich zugrunde gerichtet9, mein Feind!” [27, с. 245] ‘Ох, вот ты меня (и) погубил, мой враг!’10. В современном русском переводе древнерусского текста представляется уместной архаичная форма враже без притяжательного местоимения – причем более вероятной кажется соотнесенность этого обращения не с безвестным Нерадцем11, а с дьяволом: недаром летописец подчеркнул, что князь был убит ѿ дьӕволѧ наѹченьӕ. и ѿ злыхъ члвкъ ‘наущением дьявола и злых людей’. Использование частицы тоть ‘вот (и)’, выражающей “завершение… предшествующего состояния” [29, с. 729], в данном контексте вполне оправданно: далее летописец сообщает, что убитый князь Ярополк,
9. Перевод основан на версии большинства списков – погѹби.

10. Как зв. интерпретирована форма вороже из И и в [10], хотя погуби – как 3-е л.

11. У нас нет полной уверенности в корректности написания этого слова с прописной буквы, т.е. в статусе его как личного имени: на фоне таких отглагольных существительных с суффиксом -ьць, как водьць, ловьць, любьць и мн. др., нельзя, думается, исключать интерпретацию нерадьць как производного от нерадити ‘относиться без внимания’, ср. более позднее нерадѣтель ‘человек, не заботящийся о выполнении своих обязанностей, своего долга’ [28, вып. 11, с. 263]; при такой трактовке Ярополк был “пронзен проклятым предателем (нарушившим свой долг)”.
9 многы бѣды приимъ без вины. изгонимъ ѿ братьӕ своѥӕ. ѡбидимъ разграбленъ. прочее [‘наконец’] и смрть горкую приӕтъ (Л, 69б–в) [3, стб. 206–207].
10 Другие примеры из ПВЛ, приведенные Л. Мюллером под леммой “ТО ТИ”, не всегда однозначны. Иногда, на наш взгляд, то ти, переданное им по-немецки как “da”, правомернее было бы рассматривать не как отдельную лексическую единицу, а как сочетание местоимения то ‘это’ с частицей ти ‘а, же, ведь’:
11 и ре(ч) има ӕнь. то ти ва(м) право повѣдали (Л, 60а) [3, стб. 178] ‘…а это вам правильно сказали’,
12 либо, чаще, как сочетание частицы то ‘вот’ с местоименной энклитикой ти ‘тебе, у тебя, к тебе и т.п.’:
13 али ти лихо е. да то ти12 сѣдить. снъ твои хрь(с)тныи с малы(м) братомъ своимь хлѣбъ ѣдучи дѣдень. а ты сѣдиши в своемъ а ѡ се сѧ рѧди. али хочеши тою ѹбити а то ти еста (Л, 84б) [3, стб. 254] ‘…так вот (же) сидит подле тебя сын твой крестный… то вот они у тебя оба’ (ср. [6, с. 475]); и гласта ему исакье то ти [ЛРА лакуна; Х + е(с)] х(с)ъ. падъ. поклонисѧ ему (И, 71б) [30, стб. 184] ‘вот перед тобой’,
12. В немецком переводе не отражено: “…so lasse deinen Patensohn… sitzen” [27, с. 363].
14 либо, наконец, как сочетание наречия то ‘тогда’ с энклитическим дат. пад. ти:
15 киӕни же разъграбиша дворъ путѧтинъ. тысѧчь(с)кого. идоша на жиды. и разграбиша ӕ. и послашасѧ паки киӕне к володимеру глюще. поиди кнѧже киеву. аще ли не поидеши. то вѣси ӕко много зло ѹ(з)двигнетьсѧ. то ти не путѧтинъ дворъ ни соцькихъ. но и жиды грабити. и паки ти поидуть. на ӕтровь твою и на боӕры. и на манастырѣ. и будеши ѿвѣтъ имѣлъ кнѧже. ѡже ти манастырѣ разъграбѧть (И, 102в–г) [30, стб. 276] ‘…тогда у тебя не (только) Путятин двор…’13].
13. В немецком переводе, вопреки трактовке в словоуказателе, “Sie plündern dir…” [27, с. 329
16 Статус тоти (и тем более тоть) как частицы представляется несомненным в контекстах:
17 ѡлег же посмѣасѧ и ѹкори күдесника. река тоти [тоть (И, 15в); в Л лакуна] неправо глють волсви. но всѧ ло(ж) е(с) (Р) [3, стб. 39; 30, стб. 29] ‘Вот, неверно говорят волхвы…’14; и бѣ ѹ ӕрослава кормилець. и воевода. именемь буды. нача ѹкарѧти болеслава глѧ. да тоти прободемъ трѣскою черево. твое толъстое (Л, 48г) [3, стб. 143] ‘А вот (ужо) проткнем…’15.
14. В немецком и русском переводах тоти оставлено без соответствия [27, с. 42]; [5, с. 156], что косвенно свидетельствует в пользу интерпретации его как частицы.

15. В немецком переводе, в отличие от словоуказателя, ти передано посредством “dir”, а то осталось без соответствия [27, с. 177], так же и в русских переводах: “Проткнем тебе колом брюхо твое толстое” [5, с. 200]; [6, с. 187]; такое игнорирование то наряду с плеонастическим совмещением в одной фразе личного и притяжательного местоимений 2-го л. (тебе твое) снижает надежность трактовки.
18 Во фрагменте:
19 ѡлегъ же… не восхотѣ ити къ братома своима… стополкъ же и володимеръ рекоста к нему. да се ты ни на поганыӕ идеши с нама. ни на думу. ⸢тоть и⸣ [Л то; РА ино ‘тогда’] ты зло мыслиши на наю. и помогати хощеши поганымъ (И, 84в, Х) [30, стб. 220] –
20 тоть имеет значение союза ‘итак, следовательно’.
21 Целый ряд примеров с тоти зафиксирован в берестяных грамотах – в значениях частицы ‘вот’ (№ 384, 959, 989, 1004, 1005, 1006), наречия ‘итого, всего’ (293, 644, 675, 835, 1004), союза ‘итак’ (776)16. В то же время в грамоте № 531 (нач. XIII в.) тоте /тот’/ выступает, как мы полагаем, в значении ‘тогда, в таком случае’:
16. В нескольких контекстах, отнесенных к союзу то ти в словоуказателе к берестяным грамотам [31, с. 807], определение семантики и синтаксической функции последовательности то ти не представляется возможным из-за их фрагментарности (грамоты № 737, 812, Ст. Р. 12, 820), а в предложении: оже ли не присълеши то ти въ полы (№ 915) – и то, и ти являются, по нашему мнению, местоимениями: ‘если не пришлешь, это тебе наполовину (дороже станет)’.
22 оже бѹдѹ люди при комо бѹдѹ дала рѹкѹ за зѧте тоте ѧ во вине ‘если будут свидетели, при ком я поручилась за зятя, тогда вина на мне)’ –
23 т.е. здесь мы имеем дело с наречием тоти / тоть, которое документируется уже в XI в. (в сочетании с частицей же и в соответствии с греч. εἶτα ‘потом, затем’):
24 Они же [бесы] рѣшѧ ѥмѹ [праведнику]. по истинѣ имате ·г· вешти. вельми противлѧюштѧсѧ намъ... Стоѥ причѧштениѥ. и чьстьныи крьстъ. и стоѥ хрьштениѥ. Тоть же въпрашѧ ихъ бжии. члвкъ глѧ. которааго же отъ трии тѣхъ боле боитесѧ [17, т. I, с. 584–585; т. II, с. 69] ‘И тогда спросил…’17.
17. Это наречие вызвало существенные затруднения у публикаторов и исследователей Изборника: в издании 1965 г. тоть же отнесено к лемме “тъ мест.” [13, с. 1029] – т.е. воспринято как редуплицированное тътъ с вокализацией и меной редуцированных; в издании 2009 г. дано как отдельная лемма “тътъ же? мест.”, снабжено восклицательным знаком и эмендировано (под вопросом) как *таже [17, т. II, с. 288]; У.Р. Федер восстанавливает на месте тоть же – вероятно, на основе варианта тоже в списке конца XV – начала XVI в. – либо Тоже (на глаголице), либо То же (на кириллице) и подверстывает данную последовательность к лемме “то съюз” [32, т. 2, с. 216; т. 1, с. 223]; следует заметить, что для тоже, в отличие от таже, “Словарь старославянского языка” не фиксирует ни значения времени или следования, ни параллели εἶτα [33, т. IV, с. 418, 468] – однако в древнерусских памятниках наречие тоже ‘тогда; потом’ засвидетельствовано множеством примеров [28, вып. 29, с. 389].
25 Наречное употребление тоти имеет место, очевидно, и в следующем контексте из ПВЛ:
26 и ре(ч) стополкъ. се ӕзъ готовъ ѹже. и вста стополк(ъ) и ре(ч) ѥму володимеръ. тоти брате велико добро створиши землѣ русскѣи (Л, 93в) [3, стб. 277], –
27 для которого перевод “…Da tust du, Bruder, ein großes Gutes dem Russischen Lande” [27, с. 304], где da = ‘тогда, таким образом’, представляется более адекватным, нежели ‘Это ты, брат, великое добро сотворишь земле Русской’ [5, с. 256]; [6, с. 289], где то выступает как первый винительный в обороте “двойной винительный”, однако ти остается без соответствия.
28 Другие примеры наречия тоть в значении ‘тогда, в таком случае’ отмечены в смоленских грамотах XIII в.:
29 ѹлюбить [смолянин] своею волею нести желѣзо тъть его волѧ [34, с. 516]; Аже рѹсинъ кѹпить. ѹ латинеского члвка. товаръ. а възмьть к собѣ. тоть латинескомѹ. не взѧти товара наѹспѧть; аже самъ въсхочете. тъть идѣть; аже не слѹшаѥть старосты. тоть можеть на него дѣткого [sic] приставити [34, с. 566–567]18.
18. Примеры из списка A грамоты 1229 г. почему-то не отражены в словоуказателе к последнему изданию под леммой “[тоти] част.” [34, с. 732]; в латышской части издания дан правильный перевод – наречие tad ‘тогда’ [34, с. 380, 422].
30 Как наречие, так и частица тоти представлены в Русской правде, ср. соответственно:
31 искавше ли послѹха и не налѣзѹть. а истьца [в др. сп. истець] начьнеть головою клепати. тоти имъ правьдѹ желѣзо [35, с. 31] ‘Если, поискав свидетеля, не найдут, а истец станет обвинять в убийстве, тогда им для выяснения истины пройти испытание железом’; тоти ѹроци смьрдомъ. ѡже платѧть кнѧзю продажю [35, с. 39] ‘вот (каковы) расценки для смердов, когда они платят князю штраф’.
32 В Киевской летописи, продолжающей ПВЛ в составе Ипатьевского списка, тоти / тоть может быть выделено в нескольких значениях – в качестве частицы и союза:
33 а ѡнъ же киевъ собѣ. и ѣще надъ тѣмь. и туровъ и пинескъ ѹ мене ѿнѧлъ. тоти изѧславъ мѧ тѣмь приѡбидилъ (И, 155в) [30, стб. 429] ‘вот (?)’; и ре(ч) ему петръ кнже крстъ еси къ брату своему. къ изѧславу и къ королеви цѣловалъ. ӕко ти все ѹправити. и с нима быти. тоти ѹже еси съступилъ крстьного цѣлованиӕ (И, 166б) [30, стб. 462] ‘следовательно’; и текоша [убийцы Андрея Боголюбского] позоровати его ѡже нетуть. идеже его ѿтошли [sic] ѹбивше. и рекоша тоть е19 погибохомъ (И, 207г) [30, стб. 587] ‘Ну вот мы и погибли!’20.
19. Над е – вероятно, усилительной частицей [36, т. IV, с. 513]; [37, т. 6, с. 7] – приписаны буквы сме, добавление которых превращает исконную форму аориста погибохомъ в аномальное образование со связкой.

20. В контексте: и ѣще ваю есмь ѹстѧгывалъ. а вы мене не слушаета то ти ни мнѣ еста не ѹправила еже рекша но бгви (И, 155г) – в издании А.А. Шахматова [30, стб. 430] тоти напечатано слитно, а в издании И.С. Юрьевой – раздельно, причем в словоуказателе отнесено к союзу то ти [38, с. 227, 790]. Думается, то является здесь местоимением ‘это’, а ти – частицей ‘ведь’: ‘ведь это вы не мне не сделали того, что обещали, а Богу’.
34 Несколько примеров тоти зафиксировано в древнерусском переводе “Пчелы”. В словоуказателе к последнему изданию они недифференцированно сгруппированы под леммой то “в сост. союза то ти” [39, т. II, с. 338], однако, на наш взгляд, союз тоти ‘итак, следовательно’ выступает в трех примерах (ср.: не нази ли родихомъсѧ на се житьѥ; тоти разѹмно ѥсть. подобно ти роженью и конець приӕти [39, т. I, с. 128,30–129,1, а также 142,13; 185,27], а в остальных пяти – наречие тоти ‘тогда, в таком случае’ (ср.: Аще бы знамениѥ ѹмѹ было [в др. сп. далее ѥже] много молвити, и скоро, и часто, тоти ластовиць [в др. сп. цѣ] ѹмнѣише всѣ(х) быша были [39, т. I, с. 310,19, а также 278,5; 194,26; 231,24; 246,21].
35 Вполне бесспорный пример частицы тоть – причем в позиции перед формой вин. пад. местоимения 1-го л., как и в речи Ярополка, – обнаружен в расшифрованных нами совместно с И.М. Ладыженским экстратекстах (маргиналиях) Иова (Иева) – писца галицко-волынского Паренесиса Ефрема Сирина 1269–1281 гг. (РНБ, Пог. 71а). Внизу листа 78 об. практически до полной нечитаемости (невооруженным глазом) затерта запись:
36 тоть мѧ ѡпечали петръ сии г(с)днъ мои без вины стуа не могу ни пера держати ‘Вот (как) меня этот Петр, господин мой, безвинно огорчил: ни ходить не могу, ни пера держать’.
37 В написанной явно с досады заметке имеется в виду, несомненно, тот самый заказчик рукописи, тиун Петр, о котором в “официальной” выходной записи (л. 329–329 об.) говорится в “тоне напряженно-восторженном” (если воспользоваться выражением Е.В. Тарле) – в частности, сообщается, что он строӕшеть сиӕ книгы с многомь тщаньѥм на всѧ дни милуӕ мастера, – а на того, кто его не похвалить, призывается ѡнафома (см. [40, с. 644–645]). Другая неосторожная (а потому тоже стертая, даже более тщательно) запись также начинается с тоть, да еще и дважды: писец приступил к излиянию своих чувств, написав тоть ѥ (ср. выше восклицание убийц князя Андрея: тоть е погибохомъ), затем прервался, но потом на той же строке все же продолжил – и именно этот текст (который мог бы прояснить тоть е в Киевской летописи), видимо, по зрелом размышлении, уничтожен:
38 тоть ѥ пр21 петръ сии. не дасть ми ѿпуста. ѹ(же) не могу. истомилъ мѧ (л. 282 об.)22.
21. Около 20 букв не поддаются дешифровке.

22. Другой экстратекст – запись на 1-м листе Жития Саввы Освященного (РНБ, Q. 106) – начинается, вопреки публикации в [41, с. 165], не словом То, а словом үто ‘итак’, так что помещение соответствующей цитаты в [28, вып. 30, с. 74] в статью тоти2 неуместно (попутно заметим, что распределение цитат и их грамматическая и семантическая квалификация в статьях тоти1 и тоти2 требуют существенного пересмотра).
39 Таким образом, наречие / частица / союз тоти / тоть достаточно широко употреблялись в восточнославянской письменности древнейшей поры, прежде всего при передаче прямой речи, что свидетельствует об их разговорном статусе. В основе наречия тоти лежит, как мы полагаем, соединение отместоименного наречия то ‘тогда; так; в таком случае’ (ср. лит., лтш. tad ‘тогда’) с частицей ти. Примеры адвербиального то, по образованию аналогичного наречию се ‘теперь, сейчас; тогда; так’23, обычно тонут в море других то и упускаются из виду, хотя его существование, на наш взгляд, доказывается, в частности, такими контекстами, как24:
23. В [26, т. XI, с. 97–98] соответствующие употребления оговорены, но отнесены к частице се “в роли нар.”, хотя частица безусловно вторична по отношению к наречию; в [28, вып. 24, с. 7] наречный статус “частицы” се явствует только из дефиниций – ‘здесь’, ‘там’, ‘тогда’, ‘теперь’, ‘так’.

24. Далее цитируется находящийся в процессе редактирования материал XIII тома Словаря древнерусского языка (XI–XIV вв.).
40 то (ж) слышавше пльсковици. ӕко приве(д) ӕросла(в) пълкы. ѹбоӕвшесѧ то(г). възѧша миръ съ рижаны. ЛН XIII2, 104 об. – ‘тогда’; то [осквернение] ре(ч) [епископ Нифонт] ѥсть ѥже съ причащаниѥмь. съ женою цѣловати(с)… или и гоиломь прикоснутисѧ. индѣ не (в) само просто въврещи. а то сѣмѧ изидеть. КН 1285–1291, 529–530 (Вопрошание Кирика) – ‘тогда’25; глющема има [Сильвестру и Замврию]. то и быкъ тъ приведенъ бы(с) многыми мㅿжи держимъ. (ἰδού ‘вот’) ГА XIV1, 216б – ‘тогда’; аже холопъ крадеть кого любо. то г(с)ну выкупати. любо выдати с кимъ будеть кр(а)лъ… но ㆏же будеть [в др. сп. бѹдѹть] с нимь кралѣ. и хоронили и то вси(х) выдати. РПр сп. XIV2, 21–22 – ‘тогда’; и ре(ч) [блудница] веде [т.е. вѣдѣ] раи. и муку. гла ѥи старець то чему дша многы члвч(с)кы㆓ погубила ѥси. Пр 1383, 133в – ‘в таком случае’.
25. Непосредственно за этой фразой следует загадочное то ти ѥсть тако, где с чисто грамматической точки зрения то выглядит как подлежащее при ѥсть, а тако – как часть составного именного сказуемого, согласуемая с то; возможный перевод – ‘И это (все приведенные выше случаи) вот что’, т.е. ‘И в этих случаях вот что следует делать’.
41 Ввиду чрезвычайной многозначности то оно в адвербиальном употреблении подвергалось различным расширениям – в первую очередь с помощью (до сих пор загадочного) -г(ъ)да, но также посредством десемантизированной частицы ти (первоначально ‘же, и’), результатом чего и явилось возникновение новой лексической единицы – наречия тоти, на основе которого развились союз и частица. Десемантизации ти способствовало наличие варианта с нулевой ступенью чередования тоть (ср. уже в Изборнике 1076 г.), который, ввиду весьма ранней фиксации, едва ли можно интерпретировать как результат редукции конечного безударного гласного, но логичнее рассматривать в одном ряду со столь же ранними аблаутными вариантами коли / коль и толи / толь. В синтагматическом плане десемантизация -ти/-ть находит выражение в присоединении к тоть частиц же и е. В позднедревнерусский период, после редукции конечных безударных, связанной с падением редуцированных, первоначальное тоть /тоть/ и вторичное тоть /тот’/ < тоти совпадают.
42 Таким образом, и употребление вокатива в роли подлежащего, и редупликация местоимения тъ в Повести временных лет оказываются лингвистическими фантомами, рассеивающимися в свете лингвистических фактов.
43 II
44 В обоих изданиях нашего “Исторического синтаксиса” [42, с. 258]; [43, с. 291] при рассмотрении двойственного некаузативно-каузативного употребления одних и тех же глаголов наряду с примерами типа гънати путь / гънати прахъ приведена и уникальная конструкция, в которой глагол течи (тещи), в отличие от обычного использования в значении ‘идти’, выступает в роли каузатива: Аще на похоть око течеть ны [44, с. 193]. Эта цитата, почерпнутая из фрагмента Паренесиса Ефрема Сирина (слово 46-е [45, с. 156]) в составе Троицкого сборника XII–XIII вв. (РГБ, Тр. 12, л. 193 об.), была включена нами – без внимания к важному разночтению – и в 29й выпуск “Словаря русского языка XI–XVII вв.” в качестве последнего, 12-го значения глагола течи:
45 12. Кого. Побуждать, возбуждать. Аще на похоть око течеть [Ефр.Сир.1, 36. XIII–XIV вв.: скъкъщете] ны, тьрпѣние възьмъше, удьржимъ чювьствие, и абие отбѣжить насъ (ἐὰν… ἡμᾶς γαργαλίζῃ). (Поуч.Ефр.Сир.) Сб.Тр.1, 193. XII–XIII вв. [28, вып. 29, с. 340].
46 Наконец, наш пример вошел в арсенал типологических исследований:
47 Aš’e na poxot’-Ø ok-o teč-et’ ny.
48 if on lust-sg.acc eye-sg.nom run-prs.3sg we.acc
49 ‘If our eye(s) incite(s) us to lust.’ (lit. ‘runs us to lust’) [46, с. 618].
50 Сейчас, после многих лет занятий переводной славянской письменностью, приступив к редактированию XIII тома Словаря древнерусского языка (С–Т), мы пришли к выводу о том, что изолированное каузативное употребление глагола течи (тещи) является фикцией.
51 Греческий глагол γαργαλίζω ‘щекотать’ и существительное γαργαλισμός ‘щекотка’ – обычно в переносных значениях ‘раздражать, возбуждать’ и ‘раздражение, возбуждение’ – в известных нам славянских источниках переводятся лексемами копосати (Пандекты Никона Черногорца) [26, т. IV, с. 263], ласкърдовати, ласкърдие (Слова Григория Богослова) [26, т. IV, с. 391], острити [47, с. 330]; [48, с. 83], раждизати [49, с. 568]; [26, т. X, с. 101], скъкътати, скъкътание, оскъкътати (Лествица, Житие Нифонта, Житие Андрея Юродивого и др. [26, т. XI, с. 247]; [28, вып. 13, с. 101; вып. 24, с. 221]; [50, с. 189])26. Именно глагол скъкътати, родственный совр. щекотать и толкуемый в словаре А.Х. Востокова – причем с цитатой из Ефрема Сирина! – как “щекотанием возбуждать” [51, т. II, стб. 172]27, фигурирует в нескольких рукописях, содержащих, полностью или частично, текст древнеболгарского перевода Паренесиса: в кодексе XIII–XIV вв. РГАДА, Тип. 38, 36а – скъкъщете, в списке 1377 г. БАН, 31.7.2, 84 – скокчеть28, в рукописи XIV в. РГБ, Тр. 7, 75г – скокщет, в сборнике XIV/XV вв. РГБ, Рум. 357, 259 об. – скокъчеть [ъ исправлено из о]. На фоне этих вариантов, демонстрирующих, с одной стороны, вполне обычную параллель к γαργαλίζω, которую естественно реконструировать как *скъкъщетъ, с другой – отсутствие эквивалента для формы око (в полном соответствии с греческим: ἐὰν εἰς ἐπιθυμίαν γυναικὸς ἡμᾶς γαργαλίζῃ ‘если возбуждает (scil. враг, дьявол) нас на страсть к женщине’29), конструкция око течеть в Троицком сборнике предстает как результат искажений: писец, прочитав начальное с как о, переосмыслил последовательность ско- как око (либо, наоборот, воспринял неопределенно-личное предложение как двусоставное с подлежащим око и поэтому посчитал с ошибкой), а ставшее бессмысленным -къчеть заменил на “нормальную” форму течеть; впрочем, учитывая долгий путь от перевода творений Ефрема Сирина в Первом Болгарском царстве до эксцерпирования их в древнерусском сборнике рубежа XII–XIII вв., можно предположить и промежуточное звено между -къчеть и течеть – форму *тъчеть, от глагола тъкати в значении ‘тыкать, колоть, перен. подстрекать’. (Следует заметить, что в процессе бытования текста в рассмотренной фразе возникали и другие варианты: так, в Рум. 357 похоть заменено мн. числом похоти, в Тр. 7 на похоти превратилось в находитı, а в Пог. 71а, 122г на месте скокщеть появилось хощет [59, с. 226; 21].)
26. Для скокъщу в контексте: Азъ есмь иже въ блудъ тѣхъ скокъщу [51, т. II, стб. 172; 52, т. III, стб. 400; 28, вып. 24, с. 221] – параллелью является причастие γαργαλίζων [53, с. 63], т.е. форма на -у, очевидно, восходит к болгарскому причастию на -ѧ (греческий источник установлен по [54, с. 29]). Отмеченная в [55, с. 542] параллель γαργαλίζω – възвеселити вызывает сомнения, так как греческий и славянский тексты толкований к Книге пророка Иезекииля, приведенные в издании [56, с. 188–189], слишком явно различаются, ср.: καὶ οἱ χρηστότεροι λόγοι, καὶ ψευδεῖς ὄντες, πρὸς καιρὸν μὲν τὴν ἀκοὴν γαργαλίζουσι ‘…слух щекочут’ – такоже и лъжаа словеса, въ ча(с) възвеселѧть слышѫшѫѧ. Любопытному переосмыслению существительное γαργαλισμός подверглось в переводе Огласительных поучений Феодора Студита, вообще изобилующем самыми разнообразными ошибками: в контексте (о дьяволе) πέμπων τὰ κατὰ τῆς ψυχῆς τόξα, τοὺς γαργαλισμούς, τοὺς ἐμπυρισμοὺς τῶν ἡδονῶν ‘посылая стрелы на душу, возбуждения, пожары наслаждений’ переводчик воспринял τοὺς γαρ- как артикль и частицу γάρ, передав их посредством ово бо, в форме ἐμπυρισμούς вычленил предлог ἐν ‘в’ и смешал (вследствие итацизма) корень πῦρ ‘огонь’ с πεῖρα ‘испытание, искушение’, получив въ искушеннѣмь, а оставшийся – кажется, ни с чем не сообразный – кусочек γαλισμούς домыслил как причастие пакостѧ, вполне уместное при описании козней дьявола: ово бо пакостѧ въ искушеннѣмь сластолюбьи (РГБ, МДА, ф. 172 (I), № 52, л. 159г).

27. У А.Х. Востокова дана не совсем корректная лемма скокътати, тогда как у Ф. Миклошича – уже правильное скъкътати [57, с. 852].

28. Фотокопию этого отрывка любезно прислала нам М.В. Корогодина.

29. В переводе XIX в. “Если раздражает в нас похоть к женщине, то, употребив в дело терпение, преодолеем чувство, и враг тотчас убежит от нас” [58, с. 152].
52 Так текстология, придя на помощь грамматике, в очередной раз показала ненадежность выводов о языке книжной письменности, не опирающихся на анализ рукописной традиции.
53 III
54 Древнейшая датированная славянская надпись – Крепченская 921 г., с 1977 г. неоднократно публиковавшаяся выдающимся болгарским эпиграфистом К. Попконстантиновым, начинается словами:
55 лѣ(т) ѕ҃ѵ҃л҃ почи ржии антонь (по прориси в изд. [60, с. 378]) ‘в год 6430 скончался раб Божий Антон’.
56 Во всех изданиях первое слово надписи, сокращенное методом per litteram superpositam (ср. [61, с. 107]), раскрывается как форма вин. пад. лѣто, причем высказывалось мнение, что перед нею отсутствует предлог въ [62, с. 18]. Недавно Р. Кривко подробно обосновал, со ссылками на наш “Синтаксис” [43, с. 73–76], беспредложный статус этой формы [63, с. 172], с уверенностью определив ее как «древнейший известный в славянской письменности и уникальный в болгарской эпиграфике пример беспредложного употребления “винительного момента”» [63, с. 181]. При всей лестности указанных ссылок вынуждены их дезавуировать. Венский славист отметил, что написание лѣ(т) с выносной т в принципе допускает “и другую возможность реконструкции: лѣÒ – с родительным времени”, – но отмел эту возможность ввиду отсутствия соответствующих примеров в древнеболгарской эпиграфике, знающей только сочетания (хотя и немногочисленные) с предлогом въ + вин. пад. [63, с. 172]. Необходимо, однако, подчеркнуть, что в отличие от беспредложного родительного времени лѣта, пусть и в крайне ограниченном объеме, но все же представленного в старославянской письменности [64, с. 219], а в древнерусской засвидетельствованного десятками примеров (ср. хотя бы хрестоматийное того лѣ(т) коли алъбрахтъ. влдка ризкии ѹмьрлъ в Смоленской грамоте 1229 г. [34, с. 563], а также данные [10]), аккузатив лѣто в нашем материале по винительному момента (т.е. в оборотах типа лермонтовского Такой-то царь, в такой-то год) вообще не фигурирует. Думается, написание лѣ(т) в надписи 921 г. отражает и не винительный, и не родительный падеж, а третью, весьма архаичную форму, которая в древних славянских памятниках нередко выступает в значении времени, – местный падеж. Надстрочная т, являющаяся “древнейшим сохранившимся выносным написанием в славянской палеографии” [63, с. 171] и надписанная над ѣ, несомненно означает саму т и следующую гласную – но не отличную от предшествующей ѣ (как при возможных прочтениях лѣÒ и лѣÒ), а идентичную ей, как и в других очень частотных орфограммах, первичных, как мы полагаем, для данного типа сокращений, – гла(в) = глава, сла(в) = слава, то(г) = того, ре(ч) = рече и т.п. Темпоральный локатив лѣтѣ в несвязанном употреблении хорошо известен в значении ‘летом’, ср. зимѣ и лѣтѣ ‘зимой и летом’ в Изборнике 1076 г. [26, т. IV, с. 462]; [65, с. 139, 140]30, а в значении ‘в год’ по вполне понятным причинам используется исключительно с определением – ‘в тот (этот) год’, ср., вероятно, ориентированное на разговорный узус словосочетание томь лѣтѣ в Саввиной книге (Ин 18. 13) в соответствии с дативом лѣтѹ томѹ в других евангелиях [66, с. 186]; [67, с. 271], демонстрирующим регулярный для старославянского книжный эквивалент греческого генитива. Хотя скудный древнеболгарский материал, в отсутствие летописей, не может напрямую сравниваться с древнерусским, однако, как представляется, отличие между древнейшей обнаруженной надписью и более поздними эпиграфическими памятниками, где функцию обстоятельства времени выполняет сочетание въ лѣто [63, с. 172], отражает такое же варьирование между разными беспредложными формами и эволюцию от беспредложных к предложным способам обозначения времени, какие явственно обнаруживаются, например, по спискам Повести временных лет, ср.: семъ же лѣтѣ и вѧтичи побѣди (И, 32б) [30, стб. 69] vs. в семъ же лѣтѣ (Л, 26) [3, стб. 81], сем же лѣ(т) придоша прузи. августа въ·а·днь (Л, 94в) [3, стб. 279] vs. тогоже лѣта (И, 96б) [30, стб. 255]; томь(ж) лѣ(т) ведена передъслава дщи стополча. в угры. за королевичь. августа. въ·к͠а днь·томже лѣ(т). приде митрополитъ никиѳоръ в русь (Л, 94в) [3, стб. 280] vs. в томже лѣтѣ… Тогоже лѣта (И, 96в) [30, стб. 256], – а порой и в одном списке, ср. правку в И, 94в [30, стб. 250], где первоначальный мест. пад. томже лѣтѣ исправлен на несколько аграмматичное (в) тѣмже лѣтѣ. Всего, по данным [10], в ПВЛ по Ипатьевскому списку беспредложный локатив лѣтѣ ‘в (тот, этот) год’ встречается – главным образом в составе устойчивого сочетания томьже лѣтѣ – 10 раз (включая только что рассмотренный случай правки)31, в Киевской летописи и в Новгородской I летописи – примерно по 100 раз, в Суздальской летописи по Лаврентьевскому списку – 12 раз, однако уже в Галицкой и Волынской летописях XIII в. – ни разу32. Регулярным синтагматическим “спутником” мест. падежа, обозначающего год, является сочетание род. пад. от названия месяца + въ + (такой-то) дьнь – полный аналог оборота, реконструируемого для Крепченской надписи: мѣ октобра вь е сѧте дьн [63, с. 173].
30. Аналогичные примеры из памятников других славянских языков и вывод о бесспорно праславянском статусе беспредложного локатива времени см. [66, с. 102, 150, 303].

31. Более древний Лаврентьевский список в [10], к сожалению, не обработан.

32. Ср. вывод В.Н. Топорова: “Очень интересно… наблюдение над б/пр. лок. времени в летописях. Под конец летописного повествования их становится все меньше и меньше, тогда как б/пр. род. времени появляется все чаще, пока не становится решительно преобладающим” [66, с. 23].
57 Предложенная трактовка избавляет нас от необходимости принять уникальное, абсолютно изолированное употребление вин. падежа – и в то же время, со значительной долей вероятности, предоставляет в распоряжение исследователей древнейший пример темпорального локатива, еще не ограниченного в своем функционировании сочетаниями с определением томь(же) / семь.
58 IV
59 Недавно открытая надпись об убийцах князя Андрея Боголюбского на стене Спасо-Преображенского собора в Переславле-Залесском, которую ее издатели датируют 1175 г. [68, с. 94], является важнейшим историческим источником; с историко-лингвистической точки зрения, однако, ее информативность не столь велика. Тем не менее А.А. Гиппиус и С.М. Михеев полагают, что в контексте:
60 си сүть үбиїци великаго кнѧзѧ анъдрѣѧ –
61 “для исторической морфологии русского языка важна словоформа [ү]биїци – один из древнейших примеров вытеснения исконной флексии -ѣ именительного и винительного падежей множественного числа мягкой разновидности а-склонения новым окончанием -и, заимствованным из твердого варианта” [68, с. 76]. Правда, сопоставительный фон, на котором рассматривается эта инновация, в статье несколько искажен: если самый ранний пример неисконного вин. пад. мн. ч. на -и в книжной письменности – действительно милостыни из Изборника 1076 г., то следующий по древности – рабыни – зафиксирован не “в новгородском Пантелеймоновом евангелии конца XII в.”, а в Милятином евангелии [69, с. 182]; [70, с. 149], которое его исследователь и издатель Г.А. Мольков ранее датировал первой половиной XII в. [71, с. 47], а теперь – третьей четвертью XII в. [72, с. 294]33. Не вполне убеждает также безоговорочное отнесение надписи, процарапанной на стене переславского собора, к числу источников, отражающих язык Северо-Восточной Руси: автору этих строк пришлось на своем веку повидать немало надписей разной провениенции, среди которых была, например, и метровая инскрипция на скале в городе Ганноверш-Мюнден “ВСЕ КОЗЛЫ МЕНТЫ”, которую едва ли можно расценивать как образчик нижнесаксонского диалекта.
33. Петербургский лингвист обнаружил еще несколько примеров, которые могут быть интерпретированы как результат взаимодействия твердого и мягкого вариантов, – род. ед. одежди, им.-вин. мн. кънигъчии, а также кнѧзи [71, с. 39, 42].
62 Однако анализируемый текст вообще не может привлекаться ни для обоснования, ни для опровержения тезиса, согласно которому процесс “закреплени[я]… инновационных форм на -и… активно шел уже в XII в.” [68, с. 76]. Даже современных форм типа молотобоец – (Василий) Болгаробойца, демонстрирующих морфологическое варьирование в производных с суффиксом -ьц- от корня би- (на -о-ступени), кажется, было бы достаточно для того, чтобы усомниться в принадлежности формы үбиїци к основам на *ā. Что же касается древнерусского языка, то уже в “Материалах” И.И. Срезневского, судя по “Index a tergo”, представлены образования господоѹбииць, человѣкоѹбииць и братоѹбииць [73, с. 294] – правда, первое из них при обращении к первоисточнику, Пандектам Антиоха, оказывается сомнительным, так как вин. мн. въ господоѹбиица (εἰς τοὺς κυριοκτόνους) вполне может относиться и к *ā-основной парадигме. В III и IV томах Словаря древнерусского языка (СДРЯ, 1990–1991) выделены лексемы господоѹбииць, дѣтоѹбииць (но рядом – ошибочное дѣтоѹбиица) и plurale tantum иконоразбиици (впрочем, частично с формами *ā-основного иконоразбиицѣ34) [26, s.v.], а в наших “Поправках” к первым томам Словаря число образований *o-склонения на -бииць было расширено за счет исправленных лемм блѹдоѹбииць, богоѹбииць, братоѹбииць [74, с. 180, 181]35; в V и VI томах (2002, 2000) нашли отражение мѹжеѹбииць36 и отьчеѹбииць; в “Обратном словнике” к СДРЯ [75, с. 249], составленном на основе опубликованных томов, исправлений к ним и картотеки Словаря, помимо перечисленных, фигурируют также лексемы пьрвоѹбииць (вошедшая затем в IX том), ѹбииць (см. [74, с. 209]) и человѣкоѹбииць (см. s.v. дѣтоѹбииць); в X т. отмечено слово самоѹбииць (так уже в [28, вып. 23, с. 50]), а в Дополнения к I–X тт. включена лемма моужьоубииць [26, т. XI, с. 731] (в более раннем списке – ПНЧ н. XIII, 97б – моужеоубииць). Картотека СДРЯ документирует довольно активное использование существительного ѹбииць – наряду с композитами – в таком популярном своде правил монашеской жизни, как Пандекты Никона Черногорца, ср.: ѹбиици насъ ѡканьныхъ преѡканьнии (ПНЧ н. XIII, 64а–б – οἱ φόνιοι); иродѹ… бы не клѧтисѧ ѡтинѹдь и ѹбиицю быти прркѹ (Там же, 78б – φονεύς); и ина какаӕ зелиӕ дающе ѹбиици сѹть и ти (ПНЧ 1296, 31 об. – φονεύτριαι); что судиши ѹбиицю37. или любодѣицю. и гробы ѿкоповающи [так!]. ли кому когда ѿ безаконьны(х) (ПНЧ к. XIV, 106г; в греческом мн. ч.: τοὺς φονεῖς); и ѹбо ѹбииць исповѣда (Там же, 116б – ὁ… φονεύς); и хулници. льстиви же. и ѹбиици суть (Там же, 178в – φόνιοι). Несколько раз имен. мн. ѹбиици встречается в проложной версии Сказания о Борисе и Глебе: и приспѣша оканьнии ѹбиици немл(с)твии звѣриѥ (ПрЮр XIV2, 8б = ПрП XIV–XV (1), 7г); и се придоша ѹбиици послании ѿ поганополка (Пр 1383, 123в–г); и ѿидоша ѹбиици злыи (Там же, 123г)38. В целом, материал исторических словарей и Картотека СДРЯ демонстрируют широкое употребление однозначных *o-основных форм в нескольких релевантных позициях с XI по XVII в., ср.:
ед. мн.
им. моужьоубииць ПНЧ 1296 ѡчеѹбиѥць ПНЧ 1296 ѹбииць ПНЧ к. XIV мѹжеѹбиѥць Пр 1383, ПНЧ к. XIV мѹжеѹбииць ПНЧ к. XIV дѣтоѹбииць ПНЧ к. XIV, ЖВИ XIV–XV самоѹбиець ПНЧ к. XIV самоѹбииць ПНЧ к. XIV человѣкоѹбииць ПНЧ к. XIV члвкоѹбииць Пч н. XV (1) млатобиець Библ. Генн. 1499 г., Лекс. полоно-словен. 1670 г. Иконоразбиици КЕ ΧΙΙ ѹбиици ПНЧ н. XIII, ПНЧ 1296, ПНЧ к. XIV, ПрЮр XIV2, Пр 1383 блудоѹбиици ГБ к. XIV мѹжеѹбиици ГБ к. XIV, ПНЧ к. XIV дѣтоѹбиици Пч н. XV (1)
дат. ѹбиицю ПНЧ н. XIII, ПНЧ к. XIV, МПр XIV2 боѹбиицемъ ПНЧ к. XIV го(с)ѹбиицемъ ПНЧ к. XIV
вин. на братоѹбиица СкБГ XII, ГА XIV1
твор. съ братоѹбиицемь ПА XI
Наконец, судя по данным [77, с. 180], образования на -бииць зафиксированы и в канонических старославянских памятниках: в Мариинском евангелии (Ин 8. 44) – номинатив ед. ч. чк҃оѹбиицъ (vs. -ца в Зографском и Ассеманиевом евангелиях), в Супрасльской рукописи – им. мн. б҃оѹбиици [SJS, IV: 878; I: 130].
34. В [28, вып. 6, с. 222] статья иконоразбиецъ иллюстрируется недвусмысленно *ā-основной формой мест. мн. О иконоразбиицахъ. Напротив, совершенно корректна статья млатобиецъ [28, вып. 9, с. 87], содержащая примеры из старорусских памятников.

35. Лемма братоубиецъ приведена уже в [28, вып. 1, с. 324].

36. Статья должна быть дополнена эмендированным чтением: орѹжьӕ требүѥть. емѹже ѹбиици [ПНЧ н. XIII, 48б трѣбѹють. и мѹжеѹбиицѣ]. (ἀνδροφόνοι) ПНЧ к. XIV, 26г. Далее используются сокращенные обозначения древнерусских источников, принятые в [26].

37. Трактовка этой формы как дат. пад. при глаголе сѹдити, регулярно управлявшем как дативом, так и аккузативом [43, с. 165], очевидна ввиду последующих однородных дативов. Тот же контекст цитируется в Мериле праведном: Что судиши ѹбиицю и любодѣю. и гробы копающю [76, с. 122]. Благодаря обнаружению данного текста в Пандектах его источник, остававшийся до последнего времени неопределенным [45, с. 238], разъясняется.

38. В [28, вып. 31] статья убиецъ, к сожалению, отсутствует.
63 Все эти формы, чередующиеся с *ā-основными существительными39, вписываются в общую картину варьирования морфологического рода у nomina agentis с суффиксом -ьц-, которое затрагивало и такие пары, как кръвопиица – кръвопииць, любодѣица м. ‘прелюбодей’ – любодѣиць [74, с. 205, 209], убоица – убоиць [28, вып. 31, с. 35, 39].
39. Ср. в одной синтагме: и ѹбицѣ. и оцмь ѹбиици (ПНЧ к. XIV, 202г).
64 Все эти формы, чередующиеся с *ā-основными существительными39, вписываются в общую картину варьирования морфологического рода у nomina agentis с суффиксом -ьц-, которое затрагивало и такие пары, как кръвопиица – кръвопииць, любодѣица м. ‘прелюбодей’ – любодѣиць [74, с. 205, 209], убоица – убоиць [28, вып. 31, с. 35, 39].
39. Ср. в одной синтагме: и ѹбицѣ. и оцмь ѹбиици (ПНЧ к. XIV, 202г).

Библиография

1. Лаврентьевская летопись. 1377 г. Электронное представление рукописного памятника. URL: http://expositions.nlr.ru/LaurentianCodex/

2. The Pověst’ vremennykh lět: An interlinear collation and paradosis / Comp. and ed. by D. Ostrowski ; ass. ed. D.J. Birnbaum; senior cons. H.G. Lunt. Pt. 1–3. Harvard: Harvard University Press, 2003. (Harvard Library of Early Ukrainian Literature; X/1.)

3. Лаврентьевская летопись. 2-е изд. М.: Языки славянской культуры, 2001. (Полн. собр. рус. летописей; Ι.)

4. Литвина А.Ф., Успенский Ф.Б. Династический мир домонгольской Руси. СПб.: Изд-во Олега Абышко, 2020.

5. Повесть временных лет / Подг. текста, перевод, статьи и комментарии Д.С. Лихачева. 2-е изд. СПб.: Наука, 1996.

6. Библиотека литературы Древней Руси. Т. 1. СПб.: Наука, 2000.

7. Савельев В.С. Речевое поведение князей “Повести временных лет” в сходных ситуациях // Вестник Московского университета. Сер. 9. Филология. 2010. № 2. С. 9–24.

8. Повесть временных лет / Сост., примеч. и указатели А.Г. Кузьмина, В.В. Фомина. Вступ. ст. и перевод А.Г. Кузьмина. М.: Институт русской цивилизации, Родная страна, 2014.

9. Некрасов Н.П. Заметки о языке “Повести временных лет” по Лаврентьевскому списку летописи. СПб.: Тип. Имп. АН, 1897. (Сб. ОРЯС: LXV/4.)

10. Национальный корпус русского языка. URL: http://www.ruscorpora.ru/new

11. Iсторiя української мови. Морфологiя. Київ: Наук. думка, 1979.

12. Успенский сборник XII–XIII вв. / Изд. подг. О.А. Князевская, В.Г. Демьянов, М.В. Ляпон. М.: Наука, 1971.

13. Изборник 1076 года / Изд. подг. В.С. Голышенко, В.Ф. Дубровина, В.Г. Демьянов, Г.Ф. Нефедов. М.: Наука, 1965.

14. Vaillant A. Grammaire comparée des langues slaves. T. V: La syntaxe. Paris: Klincksieck, 1977.

15. Hock W. Das Nominalsystem im Uspenskij Sbornik. München: Peter Lang, 1986. (Slavistische Beiträge; 202.)

16. Hock W. Das große O! Omega bei Anruf, Anrede und Ausruf im nachklassischen Griechisch und im Kirchenslavischen // Darъ slovesьny: Festschrift für Christoph Koch zum 65. Geburtstag. München: Otto Sagner, 2007, 135–153. (Specimina Philologiae Slavicae; 146.)

17. Изборник 1076 года. 2-е изд., перераб. и доп. / Изд. подг. М.С. Мушинская, Е.А. Мишина, В.С. Голышенко. Т. I–II. М.: Рукописные памятники Древней Руси, 2009.

18. Бевзенко С.П. Історична морфологія української мови. Ужгород: Закарпат. обл. вид-во, 1960.

19. Потебня А.А. Из записок по русской грамматике. Т. IV, вып. 1: Существительное. Прилагательное. Числительное. Местоимение. Член. Союз. Предлог. М.: Просвещение, 1985.

20. Винокур Г.О. Избранные работы по русскому языку. М.: Учпедгиз, 1959.

21. Манускриптъ: Славянское письменное наследие. URL: http://mns.udsu.ru, http://manuscripts.ru

22. Историческая грамматика русского языка: Энциклопедический словарь. М.: Азбуковник, 2020.

23. Гиппиус А.А. Берестяные грамоты из раскопок 2018 г. в Великом Новгороде и Старой Руссе // Вопросы языкознания. 2019. № 4. С. 47–71.

24. Шахматов А.А. Повесть временных лет. Т. 1: Вводная часть. Текст. Примечания. Пг.: Археографическая комиссия, 1916.

25. Gröber B., Müller L. Vollständiges Wörterverzeichnis zur Nestorchronik. 4. Lief. München: Wilhelm Fink, 1986. (Handbuch zur Nestorchronik; III.)

26. Словарь древнерусского языка (XI–XIV вв.). Т. 1–. М.: Рус. яз. – Азбуковник, 1988–.

27. Die Nestorchronik / Ins Deutsche übersetzt von L. Müller. München: Wilhelm Fink, 2001. (Handbuch zur Nestorchronik; IV.)

28. Словарь русского языка XI–XVII вв. Вып. 1–. М.: Наука – Азбуковник, 1975–.

29. Русская грамматика. Т. 1. М.: Наука, 1980.

30. Ипатьевская летопись. М.: Языки русской культуры, 1998. (Полн. собр. рус. летописей; ΙΙ.)

31. Зализняк А.А. Древненовгородский диалект. 2-е изд. М.: Языки славянской культуры, 2004.

32. Кънѧжии изборьникъ за възпитаниє на канартикина / Изд. от У.Р. Федер. Велико Търново: Унив. изд-во “Св. св. Кирил и Методий”, 2008. Т. 1–2.

33. Slovník jazyka staroslověnského. I–IV. Praha: Academia, 1958–1997.

34. Иванов А., Кузнецов А. Смоленско-рижские акты: XIII в. – первая половина XIV в.: Документы комплекса Moscowitica – Ruthenica об отношениях Смоленска и Риги. Рига: Латв. гос. ист. архив и др., 2009.

35. Карский Е.Ф. Русская правда по древнейшему списку. Л.: Изд-во АН, 1930.

36. Фасмер М. Этимологический словарь русского языка. Т. I–IV. М.: Прогресс, 1986–1987.

37. Этимологический словарь славянских языков: Праславянский лексический фонд. Вып. 1–. М.: Наука, 1974–.

38. Киевская летопись / Изд. подг. И.С. Юрьева. М.: ЯСК, 2017.

39. “Пчела”: Древнерусский перевод / Изд. подг. А.А. Пичхадзе, И.И. Макеева. М.: Рукописные памятники Древней Руси, 2008. Т. 1–2.

40. Сводный каталог славяно-русских рукописных книг, хранящихся в России, странах СНГ и Балтии: XIV век. Вып. 1 (Апокалипсис – Летопись Лаврентьевская). М.: Индрик, 2002.

41. Столярова Л.В. Свод записей писцов, художников и переплетчиков древнерусских пергаменных кодексов XI–XIV веков. М.: Наука, 2000.

42. Крысько В.Б. Исторический синтаксис русского языка: Объект и переходность. М.: Индрик, 1997.

43. Крысько В.Б. Исторический синтаксис русского языка: Объект и переходность. 2-е изд. М.: Азбуковник, 2006.

44. Popovski J., Thomson F.J., Veder W.R. The Troickij sbornik (Cod. Moskva, GBL, F. 304 (Troice-Sergieva lavra) N 12): Text in transcription // Полата кънигописьная. 1988. № 21–22.

45. Каталог памятников древнерусской письменности XI–XIV вв.: (Рукописные книги). СПб.: Дмитрий Буланин, 2014.

46. Letuchiy A. Historical development of labile verbs in modern Russian // Linguistics. 2015. 53/3. P. 611–647.

47. Молдован А.М. Житие Андрея Юродивого в славянской письменности. М.: Азбуковник, 2000.

48. Книга нарицаема Козьма Индикоплов / Изд. подг. В.С. Голышенко, В.Ф. Дубровина. М.: Индрик, 1997.

49. Скитский патерик: Славянский перевод в принятом тексте и в реконструкции глаголического архетипа / Изд. У.Р. Федер. Amsterdam: Pegasus, 2012. (Pegasus Oost-Europese Studies; 14.)

50. Гръцко-църковнославянски речник / Съст. от И. Христов въз основа на Речника на църковнославянския език от архимандрит д-р А. Бончев. Атон: Зографски манастир, 2019.

51. Востоков А.Х. Словарь церковнославянского языка. Т. 1–2. СПб.: Тип. Имп. АН, 1858–1861.

52. Срезневский И.И. Словарь древнерусского языка: Репринт. изд. Т. I–III. М.: Книга, 1989.

53. Дурново Н.Н. Легенда о заключенном бесе в византийской и старинной русской литературе // Древности: Труды Славянской комиссии Имп. Моск. археол. о-ва. 1907. Т. 4, кн. 1. С. 54–152.

54. Справочные материалы к Словарю русского языка XI–XVII вв. Указатель источников. Словник (прямой). М.: ЛЕКСРУС, 2020.

55. Илиева Т. Старобългарско-гръцки словоуказател към Книгата на пророк Иезекиил. София: Кирило-Методиевски научен център – БАН, 2013. (Старобългарският превод на Стария Завет; 3.)

56. Книга на пророк Иезекиил с тълкования / Изд. е подг. от Л. Тасева, М. Йовчева; подбор на гр. текст Т. Илиева. София: Кирило-Методиевски научен център – БАН, 2003. (Старобългарският превод на Стария Завет; 2.)

57. Miklosich F. Lexicon palaeoslovenico-graeco-latinum. Vindobonae: Braumueller, 1862–1865.

58. Святой Ефрем Сирин. Творения. Т. 1. М.: Изд. отдел Моск. патриархата, 1993.

59. Paraenesis. Die altbulgarische Übersetzung von Werken Ephraims des Syrers. Bd. 1 / Hrsg. von G. Bojkovsky. Freiburg i. Br.: Weiher, 1984. (Monumenta linguae slavicae dialecti veteris; XX.)

60. Попконстантинов К. Отпечатъци в българската писмена традиция // Звучат лишь Письмена: К юбилею Альбины Александровны Медынцевой. М.: Институт археологии РАН, 2019. С. 367–397.

61. Vajs J. Rukověť hlaholské paleografie: Uvedení do knižního písma hlaholského. Praha: Orbis, 1932.

62. Wójtowicz M. Najstarsze datowane inskrypcje słowiańskie: X–XIII wiek. Poznań: Wydawnictwo Naukowe Uniwersytetu im. Adama Mickiewicza, 2005.

63. Кривко Р. К прочтению древнеболгарских надписей Крепченского скального монастыря // Diachronie – Ethnos – Tradition: Studien zur slawischen Sprachgeschichte. Festgabe für Anna Kretschmer. Brno: Tribun EU, 2020. С. 163–184.

64. Вечерка Р. Синтаксис беспредложного родительного падежа в старославянском языке // Исследования по синтаксису старославянского языка. Прага: Изд-во Чехословацкой АН, 1963. С. 183–223.

65. Григорьева А.Д. К отношениям предложности и беспредложности локатива в древнерусском языке // Доклады и сообщения Института русского языка. 1948. Т. 1. С. 127–156.

66. Топоров В.Н. Локатив в славянских языках. М.: Изд-во АН СССР, 1961.

67. Бауэр Я. Беспредложный локатив в старославянском языке // Исследования по синтаксису старославянского языка. Прага: Изд-во Чехословацкой АН, 1963. С. 263–285.

68. Гиппиус А.А., Михеев С.М. “Убийцы великого князя Андрея”: Надпись об убийстве Андрея Боголюбского из Переславля-Залесского // Slověne. 2020, 9/2. С. 63–102.

69. Соболевский А.И. Лекции по истории русского языка. 4-е изд. М.: Университетская типография, 1907. (Переизд.: Соболевский А. И. Труды по истории русского языка. Т. 1. М.: Языки славянской культуры, 2004.)

70. Иорданиди С.И., Крысько В.Б. Множественное число именного склонения. М.: Азбуковник, 2000. (Историческая грамматика древнерусского языка; Т. I.)

71. Милятино евангелие: Рукопись РНБ, F.п.I.7. Лингвистическое издание. Указатели. Исследование / Подг. Г.А. Мольков. М.; СПб.: Альянс-Архео, 2018.

72. Мольков Г.А. Формирование орфографических систем в древнерусской письменности XI – начала XIII века: Дис. … д-ра филол. наук. СПб.: ИЛИ РАН, 2020. URL: https://iling.spb.ru/dissovet/theses/molkov/thesis.pdf.

73. Indeks a tergo do Materiałów do słownika języka staroruskiego I.I. Srezniewskiego / Oprac. I. Dulewicz, I. Grek-Pabisowa, I. Maryniak. Warszawa: Państwowe wydawnictwo naukowe, 1968.

74. Крысько В.Б. Поправки к I–IV томам Словаря древнерусского языка (XI–XIV вв.) // Russian Linguistics. 1998. Vol. 22, No. 2. С. 179–213.

75. Лопушанская С.П., Шептухина Е.М. Обратный словник. 3-е изд. М.; Волгоград: Изд-во Волгогр. ун та, 2002. (Словник-индекс и обратный словник к Словарю древнерусского языка (XI–XIV вв.). Т. 2.)

76. Мерило праведное по рукописи XIV века / Изд. под набл. и со вступ. ст. М.Н. Тихомирова. М.: Изд-во АН СССР, 1961.

77. Ribarova Z. Indexy k Staroslověnskému slovníku. Praha: Slovanský ústav AV ČR; Euroslavica, 2003.

Комментарии

Сообщения не найдены

Написать отзыв
Перевести