On Rhythmic Mechanisms of Verset (To the Biblical Origins)
Table of contents
Share
QR
Metrics
On Rhythmic Mechanisms of Verset (To the Biblical Origins)
Annotation
PII
S241377150007801-4-1
Publication type
Article
Status
Published
Authors
Vasily Moskvin 
Affiliation: Volgograd State Socio-Pedagogical University
Address: Russian Federation, Volgograd
Pages
16-42
Abstract

The article clarifies and complements the categorical apparatus of colometric, in particular, periodic rhythm, critically examines the ancient, medieval and modern interpretations of this concept, as well as a number of related phenomena; on this basis, a multi-aspect description of the rhythmic mechanisms of the verset speech genre is made; the precedent character of the Bible in relation to the rhythmic features of this genre is proved. The history of the issue is investigated, the critical analysis of the main approaches to the definition of the verset in the domestic and foreign traditions is presented.

Keywords
rhythm, period, colon, verse line, verset, Bible
Received
16.12.2019
Date of publication
17.12.2019
Number of purchasers
86
Views
3061
Readers community rating
0.0 (0 votes)
Cite Download pdf
Additional services access
Additional services for the article
Additional services for the issue
Additional services for all issues for 2019
1 Вводные замечания
2 Научное описание версета1 как в зарубежной, так и в российской филологии трудно признать вполне исчерпывающим, а его лексикографическое освоение – удовлетворительным (в отечественных словарях, в отличие, например, от французских, он отсутствует). Одной из причин представляется недостаточная изученность отдельных сторон категории ритма, ввиду чего не кажется большим преувеличением и, на наш взгляд, остаётся актуальной следующая давняя констатация: «Термин “ритм” в своем применении является в той же мере неопределенным и непостоянным, в какой нерешенной и загадочной представляется данная проблема в целом» [1, с. 133]; причина виделась Б-О.Г. Унбегауну в том, что существующие исследования ‘[…] нередко затемнены деталями [курсив наш. – В.М.] и в целом не дают ясного представления о предмете’2 [2, с. V]. Заметим также, что в отечественной и зарубежной филологии понятие ритма обсуждается как жестко связанное со стопными структурами, в частности изотонией [греч. ἰσοτονία ‘параллелизм ударений’]. Приведем типовую в этом плане схему описания: ‘Термины, в которых мы говорим о ритме [здесь и далее курсив наш. – В.М.], ведут < свое > происхождение от изучения метра. < … > В основу моделей метра положен характер чередования интенсивно ударяемых слогов со слабо ударяемыми. Такие модели метра называются стопами. Основные их типы следующие. Ямб: он состоит из одного слабо ударяемого слога и следующего за ним < интенсивно > ударного слога. < … > Хорей есть противоположность ямба’, etc.3 [3, с. IX и 1]. Такой подход имеет глубокие корни, восходящие к ранней Античности. Так, Аристотель (384–322 до н.э.) характеризует указанное понятие следующим образом: ‘При построении < ораторской > речи ни ритма не должно возникать, ни аритмии. < … > Из ритмов героический [т. е. гекзаметр. – В.М.] величав, и красноречив, и гармоничен, ямб же характерен для речи большинства < народа >, поэтому ямбический метр в ней почти всегда звучит. Лишен < он > торжественности, ее не порождает, но портит. Хорей же сходен с кордаксом [т. е. фривольной комической пляской. – В.М.]’, etc.4 [4, с. 178]. Категория ритма не сводится к стопным структурам, а значит, таксономически неоднородна (см. раздел 1); в этой связи требует рассмотрения вопрос о том, с каким именно типом ритма и с какими ритмическими конфигурациями связан речевой жанр версета.
1. Для обозначения анализируемого жанра в отечественной специальной литературе используются три терминологических варианта: версе, версэ и версет [франц. verset]. Первые два, с одной стороны, соответствуют произносительным нормам современного французского языка /vɛʁsɛ/, что отвечает речевыми предпочтениями лиц, знакомых с данным языком, с другой стороны, принадлежат к числу несклоняемых имен, что отражает неосвоенность данных двух вариантов языковой системой. Третий вариант (версет) склоняется и в этой связи более предпочтителен.

2. “[…] tend to be obscured by detail and do not, on the whole, give a clear idea of the subjectˮ.

3. “The terminology in which we speak of rhythm derives from the study of metre. < … > The pattern of metre is set up by the way in which heavily stressed syllables are interspersed with more lightly stressed syllables. The metrical patterns are termed ‘feet’. The main types of feet are follows. The iamb: this consists of one lightly stressed syllable followed by one stressed syllable. < … > The trochee is the iamb reversedˮ, etc.

4. “Τὸ δὲ σχῆμα τῆς λέξεως δεῖ μήτε ἔμμετρον εἶναι, μήτε ἄρρυθμον· < … > Τῶν δὲ ῥυθμῶν ὁ μὲν ἡρῷος σεμνὸς, καὶ λεκτικὸς, καὶ ἁρμονίας δεόμενος· ὁ δ’ ἴαμβος αὐτή ἐστιν ἡ λέξις ἡ τῶν πολλῶν διὸ μάλιστα πάντων τῶν μέτρων ἰαμβεῖα φθέγγονται λέγοντες. Δεῖ δὲ σεμνότητα γενέσθαι καὶ ἐκστῆσαι. Ὁ δὲ τροχαῖος κορδακικώτεροςˮ.
3 1. Ритм стопный и ритм колометрический. Определения понятия ‘ритм’: критический анализ
4 В связи с отмеченной выше таксономической неоднородностью категории ритма необходимо противопоставить два его типа: 1) колометрический5 и 2) стопный (например, в стопном логаэде), в частности изотонический (в монометрическом тексте). Механизмы их производства различны: если 1-й создаётся посредством членения речи на колоны особыми разделительными сигналами (см. раздел 1.2), то 2-й – посредством членения речи метрическими ударениями6; 1-й сходен со 2-м в том, что оба членят речь на меры, и если принять мысль о том, что “[к]онструктивный принцип познается не в максимуме условий, дающих его, а в минимуме […]ˮ [5, с. 17], то таким минимумом для мерной речи следует признать членение на соизмеримые отрезки, меры (греч. τὸ μέτρον ‘ритм’, букв. ‘мера, метр, размер’) вне зависимости от того, в результате каких действий (колометрической сегментации или применения метрических ударений, в частности повтора определенной акцентной структуры) такие меры возникают и как именно (на колоны или стопы) членят речь. С этой точки зрения: 1) ритм любого типа может быть определен, вслед за Р. Вестфалем, как упорядоченное членение определенной ощутимой длительности на краткие отрезки7 [6, с. 3]; 2) становится трудно принять:
5. Более краткое наименование такого ритма – колонритм (нем. Kolonrhythmus), альтернативное – синтаксический ритм (англ. syntactic rhythm, syntactical rhythm). Типовым носителем такого ритма является период, отсюда ещё одно название: периодический ритм (англ. periodic rhythm).

6. “Обнажениеˮ данного приема происходит, как известно, при скандовке, за пределами которой стопный ритм держится лишь на лексических ударениях. Если последних меньше, чем метрических, появляются пиррихии, при слиянии которых образуется так наз. versus tardigradus (“вялый стихˮ), если каждому метрическому ударению соответствует лексическое, возникает scansio distincta (“стопобойный ритмˮ), если же лексических ударений больше, чем метрических, появляется versus spondaicus (спондеический стих).

7. Cf.: “Ist eine unserem Sinne wahrnehmbare Bewegung eine derartige, dass die Zeit, welche von derselben ausgefüllt wird, nach irgend einer bestimmten erkennbaren Ordnung sich in einzelne kleinere Abschnette zerlegt, so nennen wir das Rhythmusˮ.
5 1. Концепции, в соответствии с которыми: а) стихотворная речь основана “на системе повторностиˮ [7, с. 283], на “[…] принцип[е] повтора, который охватывает и сопоставляет все элементы стиховой структурыˮ [8, с. 161]; б) “[…] в основе любой системы стиха лежат фонетические повторы […]ˮ [9, с. 99]; (ср. [10, с. 103]).
6 2. Определения ритма через категорию повтора. Дефиниции этого типа гласят, что ритм есть: а) “[…] правильное чередование, повторяемость одинаковых элементовˮ [11, с. 55]; б) “[…] систематическое, мерное повторение в стихе определенных, сходных между собой единиц речиˮ [12, с. 99]; в) “[…] регулярное повторение сходных и соизмеримых речевых единиц […]ˮ [13, с. 416], etc.
7 Данный подход также восходит к Античности. Так, Гефестион Александрийский (II в.), указав на то, что следует различать понятия метра и ритма8, противопоставлял: 1) стопу, а значит, чередование долгих и кратких слогов (т. е. стопный ритм) как основу метра; 2) звуковой повтор как основу ритма, ср.: ‘< Явный > признак метра – звучание. < … > Метр есть стоп в речи сочетание, с восприятием этого звучания связанное. От такого звучания отличаются упорядоченные звуки. Именно такие звуки формируют протяженную и уплотненную комбинацию отзвуков эвритмии […]. Ритм рождается и из < таких > комбинаций, […] и из шума’9. Такой ритм слышится “из-под опускаемых молотов (τἀς σφυράς καταφέροντας)ˮ, “из-под < копыт > скачущих коней (καὶ ἵππων dὲ πορεία ῥυθμός ἐνομίσθη)ˮ, в то время как “метр скован из долгих и кратких слогов ([…] μέτρον πεπηγότας ἔχει τοὐς χρόνους, μακρόν τε καὶ βραχὺν […])ˮ [14, с. 142–143, 144].
8. “διαφέρει dὲ μέτρον ῥυθμοῦˮ [14, c. 144].

9. Cf. graece: “Tεκμήριον μέτρου ἀκοή. < … > Μέτρον ἐστὶ ποδῶν ἢ βάσεων σύνταξις, αἰσθήσει τῆι δι᾽ ἀκοῆς παραλαμβανομένη. Εἰ dὲ τὸ κρίνον ἐστὶν ἀκοὴ, τὸ κοσμοῦν ἐστὶ φωνή. Ὡς γὰρ τὸν ἦχον τῆς εὐρυθμίας ἐκτείνουσα τε καὶ συστέλλουσα φωνή σχηματίζει τὰς συλλαβὰς […]. Ὁ dὲ ῥυθμός γίνεται μἐν καὶ ἐν συλλαβαῖς, [...] καὶ γὰρ ἐν κρότῳˮ.
8 Однако без метра (“сочетания стопˮ) и звуковых повторов вполне обходится, к примеру, верлибр, ритм которого возникает лишь за счёт колометрического членения; как показано ниже (см. раздел 2), именно колометрический ритм релевантен и для версета.
9 1.1. Понятие ритмической парадигмы. Вопрос о моноколоне
10 Если мерность речи представляет собой результат ее членения, то логично полагать, что такое членение не может быть меньшим, чем на две части, две меры. Следовательно, количественный минимум ритмизации любого типа образуют две единицы (две меры), например две стопы или же, если говорить о ритме колометрическом, два колона.
11 Между тем Аристотель подразделяет периоды на неодночленные и одночленные – моноколоны (греч. μονόκωλος ‘одночленный’): ‘Период же бывает либо из колонов < состоящий >, либо простой. < … > Простым я называю моноколон’10 [4, с. 180–181]. Однако понятие моноколона как источника ритма вызывает скептическое отношение учёных. Такова, в частности, оценка, принадлежащая Аквиле Романусу (III в. н.э.): ‘Состоит же период из двух колонов, из трех колонов, из четырех, иногда из шести; между тем многие полагают, что период может состоять и из одного колона; такой период именуют моноколоном. Но я эту единицу не могу назвать периодом, ибо колон, если он один, не в силах период составить’11 [15, с. 28]. Дионисий Галикарнасский также полагал, что моноколон (или, в его терминологии, “περίοδος ἀκώλιστοςˮ ‘нечленимый период’) неэффективен: “οὐκ ἄν ὑπομείνειεν ἐργάσασθαιˮ, букв. ‘не выдерживает работы’ [16, с. 340]. Приведем мнение современной исследовательницы: ‘одночленный период является историческим экспонатом, сохраняемым только благодаря признанию его Аристотелем’12 [17, с. 38].
10. “περίοδος δὲ, ἡ μὲν ἐν κώλοις· ἡ δ᾽ ἀφελής. < … > ἀφελῆ δὲ λέγω τὴν μονόκωλονˮ.

11. Cf. latine: “Constat autem ambitus ex duobus membris, ex tribus membris, ex quattuor, interdum et sex, etsi nonnulli ex uno membro ambitum putant posse compleri, quam μονόκολον περίοδον appellant. Ego autem non video, quem ad modum periodos cognominetur et non potius colon, si unum sitˮ.

12. “[...] the single-colon period is a historical curiosity preserved only by its recognition in Aristotle [...]ˮ.
12 Один моноколон действительно не может создать период как ритмическую единицу; вместе с тем, по нашим наблюдениям, ряд взаимодействующих моноколонов вполне способен стать полноценным источником колометрического ритма (см. также пример 4):
13 (1)Наше дело правое. Враг будет разбит. Победа будет за нами!13
13. Эти слова, ставшие крылатыми, составили ритмически организованную концовку указанной речи. Еще Квинтилиан указал на позиционные интенции периода: “Periodos apta proomiis < ... >. Multum et in epilogis polletˮ ‘Период подходит вступлению < ... >. И эпилог очень укрепляет’ [18, c. 145].
14 В.М. Молотов. Выступление по радио, 22 июня 1941 г.
15 Возможность следующих графических трансформаций подтверждает тот факт, что ряд моноколонов не только изоморфен периоду, но и воспринимается на слух как период:
16 (2) а.“Наше дело правоевраг будет разбит, победа будет за намиˮ. Очевидно же!
17 В.Ф. Тендряков. Донна Анна
18 б.Передайте слова из Москвы: “Наше дело правое, враг будет разбит, победа будет за намиˮ.
19 П.И. Федоров. В августовских лесах
20 С этой точки зрения моноколон целесообразно рассматривать как функциональный коррелят колона, а не периода. Назовем ряд взаимодействующих соизмеримых по слоговому объёму колонов и / или моноколонов ритмической парадигмой14. В обозначенной нами таксономической перспективе период, т.е. предложение, подразделённое на силлабически соизмеримые части, следует считать видом ритмической парадигмы.
14. Термин парадигма употреблен нами в риторическом (греч. παράδειγμα ‘пример, образец’), а не общенаучном (ср., например, парадигма склонения) смысле. Соединение колонов (в частности, стихов) в речевой цепи принадлежит, разумеется, синтагматике, а не парадигматике; известную попытку М.И. Шапира переместить стих в сферу парадигматики трудно признать удачной.
21 Ритмическая парадигма с активным участием моноколонов характерна: 1) для версоида (см. раздел 1.2.3, примеры 3а-б и 4); а значит, и 2) для версета, см., в частности, тексты: а) “Симфонииˮ А. Белого (пример 6в); б) “Шестидесятникамˮ М. Жванецкого (пример 9).
22 1.2. Разделительный сигнал как средство колометрического членения речи
23 Границы между колонами, составляющими ритмическую парадигму, возникают в результате применения особых сигналов; назовем такие пограничные сигналы разделительными. По нашим наблюдениям, в их роли выступают средства двух разрядов:
24 1) фонетические, в частности: а) терминальная пауза15; б) претерминальное удлинение (см. пример 5г); в) рифма (пример 6а); г) ритмическая пауза (пример 6в), etc.;
15. Пауза, маркирующая концовку стиха, именуется межстиховой, ритмической, терминальной [англ. terminal pause]; последний термин, активно используемый в англо-американской стиховедческой литературе, мы применяем и в значении ‘пауза, маркирующая концовку колона’.
25 2) графические, в частности: а) пунктуационные (примеры 5а, 5б, 5в); б) запись текста по отдельным колонам-строчкам (στιχοί). Принцип такой записи был открыт, по свидетельству Дионисия Галикарнасского, александрийским филологом Аристофаном Византийским (257–180 до н.э.): ‘Аристофан же сделал ясными стихотворные колоны, метрически отделив их друг от друга, что используется и доныне’16 [16, с. 312]. Запись текста по отдельным колонам-строчкам назовём колометрической (см. примеры 3а-в, 4, 5д, 6ж).
16. “Κῶλα δέ με δέξαι νυνὶ λέγειν, ούχ οἷς Ἀριστοφάνης ἣ τῶν ἄλλων τις μετρικῶν διεκόσμησε τὰς ᾠδὰς […]ˮ.
26 1.2.1. Принцип колометрической записи. Определение понятия стих
27 Изобретение колометрической записи (т.е. записи в столбик) оценивается как значимое событие; причина видится в том, что в отличие от грамматической паузы, вводимой знаками пунктуации, терминальную паузу, вводимую посредством колометрической записи, физически невозможно игнорировать в силу того, что такая запись:
28 1) разделяет колоны дистанцией перемещения взгляда от правого края записанной в столбик ритмической парадигмы к левому, т.е. дистанцией, равной длине колона;
29 2) придаёт каждому колону статус автономии в графическом пространстве текста.
30 В результате терминальная пауза становится облигаторной. Облигаторную терминальную паузу, а значит, и позиционно соответствующую ей в письменной форме речи колометрическую запись текста следует рассматривать как конструктивный минимум, достаточный для производства стихотворной речи. Проанализируем в этой связи понятие стиха. Если, в соответствии с давней традицией, полагать, что стих является видом колона [e.g.: 16, с. 312], а стиховое членение речи – видом колометрического членения, то условие обозримости колона (см. раздел 1.4.1) должно относиться и к стиху. Отсюда: а) типовая характеристика стиха как относительно краткой единицы; б) заметная ширина маргинальных пробелов (лат. margo, род. ед. marginis ‘поле страницы’), обособляющих стих в письменной речи. Определим стих как колон, в устной форме речи отделенный в составе ритмической парадигмы от соседних колонов облигаторной терминальной паузой, которая в письменной речи зафиксирована посредством колометрической записи. В таком определении понятие стиха охватит и строку версоида (см. раздел 1.2.3).
31 1.2.2. Графическая и ритмическая составляющие стихотворной речи: к соотношению понятий
32 Графическая сегментированность (как результат колометрической записи) считается важнейшей приметой стихотворной речи. Вместе с тем роль колометрической записи по отношению к ритму не следует преувеличивать: если ритм первичен, то колометрическая запись, его фиксирующая, вторична. С одной стороны, графическая сегментация и отцентровка действительно способны задать визуальное восприятие текста как стихотворения и тем самым включить механизмы его стихотворного исполнения. С другой стороны, необходимо учесть, что: а) стихотворная речь возникла задолго до появления письменной; б) она существует в двух формах: письменной и устной, причем вторая для нее не менее значима; в) графическая сегментация является, подобно нотной записи музыки, не более чем приемом фиксации колонритма в письменной форме речи.
33 В этой связи следует полагать, что ритм существует независимо от графической фиксации, графическое же обособление стихов позиционно подчинено расстановке облигаторных терминальных пауз в устной речи, т. е. вторично по отношению к ним.
34 1.2.3. Понятие версоида
35 В русской прозе XX–XXI вв. регулярно встречаются фрагменты текста, оформленные колометрической записью, но, в отличие от образцов канонической стихотворной речи, в частности верлибра (ср. 3а) и раёшника (ср. 3б), лишённые графической отцентровки:
36 (3) а. Когда возвращаешься после долгой дороги, кажется, будто дом твой уменьшился в размерах. Как постаревшая мама. Такому же доброму, ему все равно, каким ты вернулся – стал ты сам больше или умалился в пути.
37

Тапочки у кровати плещутся в чернилах

Чайные розы растут на харкотине

В расклеванный дятлом висок

Капает ртуть Mare Fecunditatis

Тараканы маршируют канкан!

Август вкрадчиво вступает в права.

И когда беды достают дна, ты знаешь:

Август – долгая страна.

Тишина размыкает слова.

38 Небо на водной подушке моросящего тумана. Прополоскать горло слезами. Только в ХХ веке модельеры разгадали секрет бесшовного дизайна небосвода. А секрет августовского неба в царапинах от падающих звезд всегда знали детские коленки.
39 А. Чанцев. Дерево вспять
40 б. Летело так облако ровно три дни, шли так правильные старцы ровно три года, – на третий год в Ерусалин-град пришли.
41

Видят старцы, что отдохнуть им пора,

Отдохнуть пора, постучать у чужого двора,

За чужим столом посидеть – закусить,

О правде божьей чужих людей расспросить...

Идут они по Ерусалину-граду, – видят: навстречу им пузатый поп!

Идет поп, как большая бочка катится, селезенка у него, у мерина, на ходу екает, а в брюхе бурлит, словно опара всходит...

42 С.А. Клычков. Ночная сказка
43 в. 5. И державный покойник сказал, вздохнув глубоко: “Буду ждать королевну, свою внучку – одинокий, северный цветок...
44

6. Одинокий, северный цветок...&8j1;

7. Улыбнулся мертвой улыбкой.

45 А. Белый. Северная симфония
46 Назовём такие фрагменты версоидами [лат. versus ‘стих’, греч. εἶδος ‘образ’]. Укажем характеристики, общие для версоида и стихотворного текста: 1) перемещение части фразы в следующую строку, технически идентичное стиховому членению (см. примеры 3а-б, 6д); 2) возможность стиховых переносов (пример 21); 3) маркировка левого края строки прописной буквой (примеры 3а-б, 6д, 20); 4) как правило – лиричность, эмоциональность, тематическая возвышенность; 5) малый размер, в этом плане версоид представляет собой:
47

5.1. Небольшой самостоятельный текст:

(4) а.Человек идет по рельсам.

Блестят бликами рельсы.

Шпалы, шпалы под ногами.

Рельсы идут в перспективу.

Человек идет в перспективу.

Так, так – отбивают шаги.

Пыль под ногами, пыль.

Насыпи по бокам, по бокам насыпи.

Человек идет по рельсам.

“Где конец рельсам, – думает он, – где конец рельсам?&8j1;

Там, где они сходятся, там, где они сходятся.

Дождь идет на рельсы, снег идет на рельсы.

Человек идет по рельсам.

48 В. Голявкин. Человек идет по рельсам
49

б. По ту сторону волн… Дремлют чайки.

Воды струят.

Я новая, воскресшая.

Милый призрак, где ты, с кем ты?

По ту сторону волн веду беседу со Временем.

50 Мальвина Марьянова. По ту сторону волн…
51 5.2. Ритмическое вкрапление в прозе (см. примеры 3а, 22). Как показало исследование, версоид представляет собой облигаторную составную часть версета (см. раздел 2.2).
52 1.3. Соотношение понятий ‘ритмическая парадигма’, ‘период’ и ‘предложение’
53 Колометрические границы в ритмической парадигме могут:
54 1. Совпадать с грамматическими паузами. В этом случае основу ритмической парадигмы составляют: а) сложносочиненное (см. примеры 2а, 2б, 5а), сложноподчиненное (пример 5б) и осложненное простое предложение, а также различные их комбинации (пример 5в); б) ряд моноколонов (примеры 1 и 5г-д):
55 (5) а.Кому чин, | кому блин, | а кому и клин.
56 Поговорка
57 б.Престолы природы, | с которых как дым улетают громовые тучи, | кто раз лишь на ваших вершинах творцу помолился, | тот жизнь презирает, | хотя в то мгновенье гордился он ею!..
58 М.Ю. Лермонтов. Синие горы Кавказа, приветствую вас!
59 в.Я никогда не видел моря, | но это не значит, | что его нет; | я никогда не видел Питера, | но это не значит, | что его нет; | я никогда не видел Бога, | но это не значит, | что Его нет; | я никогда не видел цурипопиков, | но это не значит, | что их нет; | я никогда не видел того, | чего нет, | но это не значит, | что его нет...
60 А. Лопухин. Я никогда не видел моря…
61 г.Жили-были дедушка да б[а:]бушка. | Была у них внучка М[а:]шенька. | Собрались раз подружки в лес по грибы да по [jа:]годы. | Пришли звать с собой и М[а:]шеньку.
62 Сказка “Маша и медведьˮ в исполнении Т.И. Пельтцер
63

д.Звездное небо плывет надо мной.

Чистым сияньем сверкают планеты.

Вкруг меня движется сумрак ночной…

Тени ли мертвые светом согреты?

64 В.Я. Брюсов. Астролог
65 2. Не совпадать с грамматическими паузами. В этом случае колометрические границы членят: а) простое предложение17 (см. примеры 6а, 6в, 6д); б) словоформу (пример 6ж, ср. также 20). Инструментами членения таких единиц выступают, в частности, следующие колометрические сигналы: а) рифма (ср. примеры 6а и 6б); б) ритмическая пауза (ср. 6в и 6г); в) колометрическая запись, вводящая облигаторную терминальную паузу (ср. 6д и 6е); г) и колометрическая запись, и рифма (ср. 6ж и 6з): (6) а. Не тычь носа в чужое просо.
17. В том числе простое предложение в составе сложного.
66 Пословица
67

б. Не тычь нос в чужое просо.

в. а что же – сейчас – происходит?

68 Г. Айги. Снова – улыбка
69

г. а что же сейчас происходит?

д. Да, Вы есть ровно настолько, насколько Вас нет. Постольку, поскольку Вас нет. Вы есть именно там, где Вас нет. И потому-то отвечаете мне только так, как Ваш ответ может быть дан и услышан.

70

Неотвечанием.

И в неотвечании

Слышу я:

свято место пусто не бывает.

71 Ю. Малецкий. Физиология духа
72 е. И в неотвечании слышу я […].
73

ж.

В тьме

Вей,

Полигимния,

Сме-

лей!

74 Божидар (Б.П. Гордеев). Солнцевой хоровод з.В тьме вей, Полигимния, смелей.
75 Как видим, в основу ритмической парадигмы могут быть положены не только простое предложение (пример 6а), но даже, при определенных условиях, и словоформа (см. 6ж).
76 Известно следующее предписание Аристотеля: ‘Дóлжно, однако, периоду завершаться вместе с мыслью, а не члениться подобно Софокловым ямбам […]’18 [4, с. 180]. Указанные Аристотелем периоды, членение которых не соответствует естественному ходу мысли (см. примеры 6а, в, д, ж), т. е. является в значительной мере искусственным, терминологического наименования не получили; ритмические парадигмы, в частности периоды, произведенные таким образом, целесообразно назвать искусственными. Наоборот, в случаях (5а-е) ритмические парадигмы, а значит, и составляющие их единицы (колоны / моноколоны) возникают за счёт естественного синтагматического членения речи (отвечающего прежде всего расстановке грамматических пауз, на письме отмеченных пунктуационно); такие парадигмы и периоды логично именовать естественными19. Заметим, что:
18. “δεῖ δὲ τὴν περίοδον καὶ τῇ διανοία τετελειῶσθαι, καὶ μὴ διακόπτεσθαι ὥσπερ τὰ Σοφοκλέους ἰαμβεῖα […]ˮ.

19. Членение таких парадигм может быть подчеркнуто посредством претерминального удлинения (см. пример 5г), синтаксического параллелизма (пример 5в), рифмы и колометрической записи (см. пример 5д) и т. д.; на колометрический ритм может как decoratio наслаиваться изотония (примеры 5б, 5д).
77 1. В основу стиха, в том числе и в версоиде, может лечь не только искусственный (см. 1-й, 2-й и 3-й стихи в примере 17), но и естественный колон (см. примеры 4 и 5д), с этой точки зрения как saltus in concludendo воспринимается следующий тезис: “Вообще же членение речи на стихи происходит независимо от естественного членения речи на синтаксические колоныˮ [19, с. 104].
78 2. Речевую основу искусственной ритмической парадигмы может составить сложное или осложненное предложение, где искусственные колометрические границы созданы дополнительно к естественным, ср.:
79 (7)светится – безвозрастная – душа человечества: очищенная – сердцем дитяти (“трудомˮ – и его! – а вернее: трудом за него – неизвестным) – до света проявленная – незримо-“понятногоˮ: ах-что-и-сказать! – до такого истока: названье его – пребывает-он-только-единственный! – а что же – сейчас – происходит? – смотрю – забываю – смотрю... – забывая смотренье
80 Г. Айги. Снова – улыбка
81 В научной литературе понятие периода регулярно отождествляется со сложноподчиненным предложением, т. е. с естественным периодом. В подобных случаях периоды определяются как ‘[…] длинные предложения со значительным числом придаточных предложений […]’20. Такое понимание закономерно приводит к следующему заключению: ‘Сложности, связанные с постижением того, что представляет собой период, получили отражение в том, что данный термин нередко используется в научных работах как избыточный’21 [20, с. 8], т. е. как дублет термина сложноподчиненное предложение22.
20. “[…] long sentences with elaborate accumulations of subordinate clauses […]ˮ.

21. “The difficulties of pinning down what a period is are reflected in the unhelpful way in which the term is sometimes used in scholarly publicationsˮ.

22. Это отождествление имеет глубокие корни: так, Гермоген Тарсский утверждал, что период “ὅλου ἐπιχειρήματοςˮ ‘полностью < принадлежит > эпихейреме’ [21, с. 1243], т.е. сложному рассуждению, виду силлогизма.
82 Причиной такого отождествления представляется паралогизм редукции, исключивший из сферы внимания исследователей три факта: 1) речевую основу ритмической парадигмы могут составлять простое предложение и даже слово; 2) колон в такой парадигме имеет искусственную природу; 3) части сложноподчиненного предложения, в отличие от частей ритмической парадигмы, в том числе и периода, не обязательно соизмеримы, в то время как части ритмической парадигмы, в том числе и периода, соизмеримы облигаторно.
83 1.3.1. Вопрос об уровневом статусе колона
84 При метрическом анализе специалисты оперируют понятием словораздела (термин О. М. Брика), однако более корректным представляется понятие синтаксического шва, под которым принято понимать границу между синтаксемами, т.е. словоформами как элементарными, далее неделимыми семантико-синтаксическими единицами23.
23. Следует полагать, что единицей речи является синтаксема (т.е. словоформа в определенном контекстуальном значении), слово же как единица языковой системы представляет собой абстрактную парадигму, отвлечённую от всех его возможных конкретно-речевых форм и контекстуальных смыслов.
85 Колон, в частности стих, обычно представляет собой единицу синтаксиса (фразу или ее часть, e.g. словосочетание, синтаксему) либо “коллажˮ из таких единиц (например, в рифмованной прозе), а значит, ограничен синтаксическими швами, что vulgo dicitur можно считать достаточным для соотнесения его с синтаксическим уровнем. Вместе с тем в некоторых случаях, в частности, при внутрисловном стиховом членении (см. пример 6ж) и внутрисловном стиховом переносе (см. пример 20), границы колона не совпадают с синтаксическими швами. С этой точки зрения необходимо признать, что:
86 1. Понятие ‘колон’ не поддается однозначной уровневой оценке. Границы колона могут: а) совпадать с синтаксическими швами; б) не совпадать с ними (что характерно для стихотворной речи). В случае (б) колон представляет собой, с точки зрения грамматики, произвольный отрезок речи, длина которого, в пределах, заданных определенными объективными обстоятельствами (см. разделы 1.4 и 1.4.1), а также соотношение с соседними колонами (равенство / неравенство, симметричность / асимметричность, etc.) определяются лишь метрическим замыслом автора. Применительно к случаю (б) колон необходимо рассматривать как единицу прежде всего ритмическую, а не синтаксическую, тем самым располагая данное понятие на одной классификационной горизонтали с понятием стопы. 2. В таксономическом отношении термин синтаксический ритм и более условен, и менее точен, чем термины колонритм и колометрический ритм. В этой связи желательно оперировать терминами: а) колометрический ритм; б) колометрическая граница (колона).
87 1.4. Силлабический объём колона. Изоколон и гетероколон
88 Противопоставление по длине как параметр оценки и систематизации колонов и периодов (περίοδοι βραχύκωλοι / μακρόκωλοί ‘периоды с краткими / длинными колонами’) было указано Аристотелем: ‘И колоны, и периоды не должны быть ни < слишком > краткими, ни < слишком > длинными’24 [4, с. 181]. По этому параметру выделяется три типа колонов:
24. “Δεῖ δὲ καὶ τὰ κῶλα, καὶ τὰς περιόδους, μήτε μειούρους εἶναι, μήτε μακράςˮ.
89 1. Краткий колон, или комма [греч. κόμμα ‘отрезок, обрубок’]:
90 (8) а.Ты веруешь, | что Бог един: | хорошо делаешь; | и бесы веруют, | и трепещут.
91 Послание Иакова, 2:19
92

б. Не тот глуп, | кто на слова скуп, | а тот глуп, | кто на деле туп.

93 Поговорка
94

г. Прошли правильные старцы в Афонские ворота, от ворот кверху ступеньки идут, на каждой ступеньке стоит церковка, на каждой приступочке часовенка...

95

Поднимаются правильные старцы по ступенькам, а впереди их идет

Монах,

В гарнитуровых штанах,

Шелковую купчиху под ручку ведет...

96 С.А. Клычков. Ночная сказка
97 Длина коммы трактуется неоднозначно, ср.: ‘Считают, что метр колонов < определяется > в слогах. Он достигает величины ямбического триметра [12 слогов. – В.М.] и героического стиха [17 слогов. – В.М.], коммы же < метр составляет > около 4-х и 5-и, но не более 9-и. Не только комма, однако, менее 9-и составляет, но и нередко колон’25 [22, с. 929]. Исходя из этого рассуждения, верхним пределом коммы следует считать 8 слогов, отсюда следующее правило Нового времени: ‘Колон ниже 9-и < слогов > не опускается’26 [23, с. 487]. В другом трактате комментатор Гермогена определяет размер коммы иначе: ‘[К]ороче говоря, от 4-х и 5-и слогов до 6-и составляет размер коммы, эподу равный’27 [24, с. 818]. Далее указаны еще два варианта нижнего предела длины коммы:
25. “Μέτρον μὲν κώλου φασὶν εἶναι συλλαβῶν, ὅσαι πληροῦσι τòν τρίμετρον ἴαμβον, καὶ τòν ἡρωïκòν στίχον· κόμματος δὲ apo τεττάρων καὶ πέντε καὶ μέχρις ὀκτώ. οὐ μόνον δὲ τò κόμμα ἐλάττοσι τῶν ὀκτὼ πληροῦται, ἀλλὰ καὶ τò κῶλον πολλάκις [...]ˮ.

26. “Colon infra novem non descendit […]ˮ.

27. “πρò ὀλίγου δὲ ἔφη, ὅτι τò μὲν ἀπò τεσσάρων καὶ πέντε συλλαβῶν μέχρι τῶν ἓξ κόμμα ἐστὶν ἐπῳδῷ μετρούμενονˮ.
98 а) ‘[...] и из 2-х слогов комма бывает [...]’28 [24, с. 818], т.е. длина коммы должна составлять от 2 до 6 слогов, что вполне соответствует речевым реалиям, cf., e.g.:
28. “[...] καὶ ἐν δύο συλλαβαῖς κόμμα ἐστίν [...]ˮ.
99

(9) Август. Август. Август.

Растянуть на весь год.

Август. Август. Август.

Синее море, зеленая зелень, желтый песок, белый катер, голубое небо, мы в белых брюках, мы в белых туфлях, и мы идем.

И мы идем. И помним. И знаем. И счастливы. И немолоды. И все позади. И все внутри.

И мы знаем. И мы любим. И мы правы.

Мы теперь правы.

Отныне мы правы.

М. Жванецкий. Шестидесятникам

100 б) ‘[...] комма сия есть синтез мысли, меньший колона, от 1-го слога не более чем до 6-и достигающий’29 [24, с. 819], что также возможно (см. также пример 6ж):
29. “[...] ὅτι κόμμα ἐστὶ σύνθεσις διανοίας μικροτέρα κώλου, ἁπò μιᾶς συλλαβῆς μέχρις ἕξ ἐκτεινομένηˮ. Факт речевой реальности “Coli, unica Syllaba constantis [...]ˮ ‘колонов, из одного слога состоящих [...]’ [25, с. 47], отмечался и позже.
101

(10) Мир! | Труд! | Май!

Лозунг

102 Итак, если ориентироваться на античные интерпретации, следует полагать, что длина коммы варьируется в пределах от 1 до 6 слогов. По мнению Аристотеля, краткие колоны ‘часто заставляют слушателя спотыкаться’ [4, с. 181]30. Нагнетание комм лежит в основе рубленого стиля [ср. нем. überstürzten Rhythmus, лат. compositio commatica]:
30. Cf. graece: “Τὸ μὲν γὰρ μικρόν προσπταίειν πολλάκις ποιεῖ τòν ἀκροατήνˮ.
103 (11)Сабля на шею – | отскокни шаг, | ударь опять! | Коли другого, | коли третьего! < … > Фитиль на картечь! – | Бросься на картечь! – | Летит сверх головы. | Пушки твои, | люди твои! | Вали на месте! | Гони, коли!
104 А.В. Суворов. Наука побеждать
105 2. Противопоставление частей периода по длине предполагает наличие не только двух противоположных компонентов градуальной шкалы (коммы и колона), но и третьего компонента (tertium quid), соответствующего срединной ее части. Таким компонентом является семиколон [лат. semi- ‘полу’, греч. κῶλον] – средний колон длиной от 7 до 11 слогов31: (12) а.И вдруг все это скользнет с яблони – | и тень упадет по всей аллее, | от шалаша до самой калитки...
31. Ср.: “Semicolon sustinet medium naturam inter Colon, & Comma, & tamen plus est, quam Incisum, Seu Commaˮ ‘Семиколон занимает середину между колоном и коммой, < по длине > превышая комму’ [25, с. 45, cf. 47].
106 И.А. Бунин. Антоновские яблоки
107

б.На комара с кистенем, | на таракана с рогатиной.

в.Без ума суму таскать, | а с умом деньги считать.

108 Поговорки
109

3. Длинный колон, т.е. колон размером от 12 слогов и более, в частности: а) метрион [греч. μέτριον ‘умеренный’] – колон длиной от 12 до 20 слогов: ‘Умеренной длины колон – колон величиною между 12-ю и 18-ю или 20-ю слогами’32 [25, с. 46]:

(13)Вспоминается мне одна запоздалая, | с чередой непрерывных удручающих снегопадов весна. | Валило со вторых коляд все глухое перезимье, | день и ночь носились бесформенные облака, | сыпали мокрым лепенем и смерзшейся колючей крупой.

32. “Colon mediocre est Membrum iustae magnitudinis, intra nimirim duodecimam, & decimam octauam, aut vicesimam Syllabam se continens, diciturque Graece μέτριον&8j1;.
110 С. Шишов. Речная тонь за ближними удобями
111

б) colon oblongum, букв. ‘пространный колон’, ‘коего < длина > более 18 или 20 слогов составляет&8j1; и ‘который по длине гексаметрический стих превосходит’33 [25, с. 48):

(14)Я благодарен жизни за полученный в ту пору врачующий опыт души, | который мог бы быть полезен всякому и особенно властителям. | Когда смотришь в космическую бездну, | вполне осознаешь свое ничтожество и невольно усмиряешь претензии; | помыслы и желания обретают более скромные размеры.

33. “quod ultra XVIII, aut XX, Syllabas est productum&8j1; et “quod magnitude Versum Hexametrum excedit&8j1;.
112 Б. Заборов. То, что нельзя забыть
113 На преимущественном использовании длинных колонов основана техника торжественно-возвышенной речи, именуемая монументальным стилем.
114 По степени соизмеримости различают колоны двух типов: 1) симметричные, т. е. равные по слоговому объему; 2) асимметричные – диспропорциональные в этом отношении. Прием членения речи на равные по слоговому объему отрезки известен как изоколон (см. примеры 10 и 15), противоположная ему фигура не получила наименования; обозначим прием членения речи на диспропорциональные отрезки как гетероколон. Гетероколон образует речь мерную, изоколон – равномерную; на гетероколоне строятся: а) версоид (примеры 3а-б, 4); б) версоидная составляющая версета (см. раздел 2.2).
115 1.4.1. Вопрос об оптимальном пределе слогового объема колона
116 Считается, что обычно ‘[к]олон < … > не превышает 18 или 20 < слогов >’34 [23, с. 487]. Поскольку понятие колона традиционно сближается со стихом, оптимальный предел их слогового объема аргументируется и определяется одинаково. Так, считается, что чем длиннее стих, тем менее ощутим ритм: “[…] количественное содержание стихового ряда ограничено: единство количественно слишком широкое либо теряет свои границы, либо само разлагается на единства, т. е. перестает быть в обоих случаях единствомˮ [5, с. 39].
34. “[c]olon < … > ultra octodecim aut viginti non ascenditˮ.
117 Сопоставим с ограничениями на удлинение колона: ‘Не следует колоны слишком длинными делать, ибо это внесет аритмию и разнобой в их композицию [курсив наш. – В.М.]. Если и превышают они размер гекзаметра в поэзии, то лишь ненамного’35 [26, с. 4]. Латинский вариант этой рекомендации содержит следующее добавление переводчика: ‘Не следует колоны слишком длинными делать, ибо это внесет разнобой в их композицию или затруднит следование за ними дыхания [курсив наш. – В.М.]’36 [26, с. 5], т.е. слишком длинный колон заставит прибегнуть к физиологическим паузам, которые разобьют его на ряд сегментов, в результате ритм эстетически мотивированный сменится “дыхательнымˮ.
35. “Δεῖ δὲ οὔτε πάνυ μακρὰ ποιεῖν τὰ κῶλα· ἐπείτοι γίνεται ἄμετρος ἡ σύνδεσις, ἢ δυσπαρακολούθητος· οὑδὲ γὰρ ἡ ποιητικὴ ὑπὲρ ἑξάμετρον ἦλθεν, εἰ μήπου ἐν ὀλίγοιςˮ.

36. “Oportet autem neque valde longa membra facere: quia sic efficitur sine mensura compositio, vel talis ut aegre possit aliquis ipsam animo persequiˮ.
118 Таким образом: 1) слишком длинные колоны (стихи) теряют свойство обозримости (а значит, и соизмеримости); 2) слишком длинный колон (стих) не может быть: а) воспринят как единое целое; б) произнесен без физиологических (а значит, паразитарных по отношению к замыслу автора) пауз. Эти три факта придают понятию силлабической обозримости, или “благообозримостиˮ (Аристотель)37 периода и a fortiori колона (стиха) универсальный и межкультурный характер. Отсюда, в частности, сходство требований античных риторик и: 1. Французской поэтики: стих ‘[…] не должен превышать 12-и слогов’ [27, с. 16]38, что соответствует слоговому объему александрийского стиха. Сопоставим с предписанием античной риторики: ‘Меру ему [периоду. – В.М.], по Цицерону, должны составлять […] четыре 6-стопных ямбических стиха […]’39 [18, с. 144], ср. [22, с. 929], т.е. 4 колона объемом по 12 слогов. 2. Русской поэтики: “[…] число стоп в стихе имеет свой предел (5–6 стоп) […]ˮ [28, с. 47]. Как верхний предел длины колона античная риторика указывает слоговой объем гекзаметра, где стих ‘достигает 17-ти слогов’40 [24, с. 819]; [22, с. 929], cf. [26, с. 4]. Если продолжить эту аналогию, то стихотворным коррелятом пространного колона, длина которого превышает 20 слогов (colon oblongum), может послужить двадцатидвухсложный аристофанов стих [лат. versus Aristophaneus]: (15) Видит Зевс, я хотел бы у женщин спросить и сначала ответа добиться: Для чего же Акрополь вы взяли тогда и закрыли засовами входы?
37. В трактате Аристотеля “Риторикаˮ находим следующее имплицитное предписание: “Κατεστραμμένη δὲ ἡ ἐν περιόδοις· λέγω δὲ περίοδον λέξιν ἔχουσαν ἀρχὴν καὶ τελευτὴν αὐτὴν καθ᾽ αὑτὴν καὶ μέγεθος εὐσύνοπτονˮ ‘Имеющая же повороты < речь подобно беговой дорожке закруглена > в периоды. < Я > называю периодом фразу < с поворотами >, начинающуюся и кончающуюся естественным образом, и по размерам благообозримую [курсив наш. – В.М.]’ [4, с. 180].

38. Cf.: “Ainsi donc posons pour principe qu’un vers Français ne peut avoir plus de douze syllablesˮ.

39. “Modus ei a Cicerone […] quattuor senariis versibus […]ˮ.

40. “διῆκον μέχρι συλλαβῶν ἑπτακαίδεκαˮ.
119 Аристофан. Лисистрата, перев. А. Пиотровского
120 Указанному ограничению, казалось бы, должен противоречить следующий текст:
121

(16 )Молодым – до 35 лет – везде – в университеты, институты, техни-

кумы, профессиональные училища, вечерние школы и

институты, аспирантуры, профессуры и т. д. у нас дорога,

Старикам – женщинам после 50, а мужчинам после 55 лет – везде

у нас почет и бесплатные пенсии от 60 руб. и выше,

вплоть до персональных пенсий для особо заслужив-

ших большевиков, и все это не считая бесплатного

лечения, образования, низкой квартирной платы и

платы за коммунальные услуги, и т. п.

122 Д.А. Пригов. Широка страна моя родная
123 М.И. Шапир [29, с. 246–248] видит в данном шутливом стихотворении пространные подстрочия как продолжение стиха; с этой точки зрения получается, что “[з]а счет этих добавлений широко раздвинуты пределы строки: по сравнению с обычными Пригов увеличивает их в сто с лишним раз […]ˮ, причем “[в] самой длинной строке сосредоточено 429 фонетических слов […]ˮ, т.е. “[…] никаких ограничений на длину строки здесь нет […]ˮ. Мы, однако, видим здесь не строку, а строфу, маркированную удлиненным выступом; эту же графическую тактику наблюдаем в верлибрах У. Уитмена (см. пример 28).
124 Выбор длины колона определяется: 1) формой речи (устная / письменная); 2) стилем: ‘Длина колона влияет на высоту стиля; [...] чем короче колон, тем менее возвышена речь’41 [26, с. 2]. Эта закономерность действует и в стихах: «Длинные стихи (александрийские, гекзаметры) – примета высоких жанров, короткие (трехстопный ямб, четырехстопный хорей) – преимущественно принадлежат формам “низкого” стиля […]» [28, с. 38–39]. Как будет показано ниже, версет не подчиняется данной универсальной закономерности.
41. “Ποιεῖ δὲ καὶ τὰ μὴκη τῶν κώλων μέγεθος· < ... > τὸ γὰρ ταχὲως ἀποσιωπᾷν εἰς κῶλον βραχὺ, κατασμικρύνει τὴν τοῦ λόγου σεμνότηταˮ.
125 2. Версет: история, описание и критический анализ подходов к определению
126 Установлено [30, с. 84], что термин версет, ранее применявшийся только для обозначения библейского стиха (verset biblique), впервые использовал в современном, стиховедческом смысле (verset moderne) французский филолог Р. де Гурмон в 1898 г., анализируя пьесу П. Клоделя “Златоглавˮ (“Tête d’Orˮ, 1895). Приведем данный контекст:
127

‘Небо, не снижаясь, становится ощутимо для воображения:

Прозрачный заповедник звезд, охота туманная Стрельца.

128 Это жизнь, зримая сквозь блистательную сеть образов, сама жизнь, но исполненная внутреннего волшебства; вся природа трепещет и грезит в этих длинных версетах [курсив наш. – В.М.], подобно деве, которую несет ладья сквозь вечер’42 [31, с. 174].
42. “Le ciel, sans abaissement, rendu sensible pour notre imagination:
129 Версет как ‘оригинальную форму собственного изобретения’43 [32, с. 249] П. Клодель применил и в цикле “Cinq grandes Odesˮ ‘Пять больших од’ (1910):
43. “[...] an original form of his own inventionˮ.
130

(17)Ни

Мореход, ни

Рыба иже другою рыбою на съедение

Увлечена, но пока и все бочковатое тело ее и жилы живы,

И сама вода, и сама первопричина, я бушую, я сияю! Я разделяю свободу моря вездесущего!

Вода

Всегда обращается вновь водою,

Созидая каплю неповторимую.

131 Душа воды44
44. Ni
132 Специалисты указывают на то, что термин версет “плохо определен и вызывает постоянные споры (mal définie et toujours contestée)ˮ [33, с. 718], на то, что понятие версета “кажется практически неуловимым (semble bien insaisissable)ˮ [34, с. 141]. Как показало проведённое нами исследование, пролить свет на механизмы версета, по крайней мере на изначальную, прототипную их природу, могут: 1) анализ композиционной микроструктуры данного жанра (см. разделы 2.1 и 2.2) с применением категориального аппарата колометрической ритмизации (см. Вводные замечания); 2) рассмотрение предполагаемых специалистами прецедентных источников жанра версета с точки зрения выявленных нами особенностей его микроструктуры (см. раздел 2.3).
133 2.1. Вопрос о минимальной единице графического членения версета
134 Поскольку ритмически релевантные свойства поэтического текста (длина, соотношение строк, стиховые членения и переносы, etc.) фиксируются графически (подобно тому, как ритм и темп музыкального произведения фиксируется нотной записью), предметом научного изучения закономерно становятся особенности графической формы такого текста.
135 Минимальными единицами графического членения речи считаются: 1) для её стихотворной формы – строка (стих); 2) для прозаической – абзац. Версет трактуется как ‘совершенно свободный метр, скорее проза, чем стихи [курсив наш. – В.М.]’45 [32, с. 249]. Ключевым для осмысления механизмов версета и вместе с тем вызывающим наибольшие затруднения при анализе этого жанра представляется вопрос о его прозаической / стихотворной форме: ‘Как только мы начинаем говорить о версете, тут же сталкиваемся с взаимопроникновением прозы и поэзии, границы между которыми становятся все более и более расплывчатыми’46 [30, с. 83], cf. [35, с. 866]. С этой точки зрения версет представлен двумя полюсами: прозаическим и стихотворным. Учитывая тот факт, что в графическом отношении, ввиду отсутствия отцентровки, а также ввиду регулярного применения фрагментов, превышающих по длине стих, версет сближается с прозой, на него логично распространить понятие абзаца. Абзацы, используемые в данном жанре, в квантитативном отношении распадаются на 2 разряда, 1-й из которых при определённых условиях (см. раздел 2.2) способен сближать версе со стихотворной формой речи, 2-й – с прозаической:
45. “[...] a completely free metre, nearer prose than verse [...]ˮ.

46. “Dès qu’on parle de verset, il y a interpénétration entre prose et poésie, avec ce que la frontière a de plus en plus flouˮ.
136 Разряд 1. 1-строчный абзац, занимающий строку либо ее часть, т.е. по длине не превышающий оптимальные размеры колона (см. раздел 1.4.1); слоговой минимум такого абзаца представлен 1-сложной единицей (см. примеры 17, 19), т.е. коммой. С учетом данного факта едва ли можно утверждать, не отрываясь от реальности, что ‘[с]трофическая форма < версета > характеризуется длинными строчками’47 [36, с. 64]; cf. [37, с. 347].
47. “[t]he stanza form is characterized by long lines [...]ˮ.
137 Разряд 2. Неоднострочный абзац. Исходя из того, что минимум колона (стиха, графической строки48) составляет 1-сложная единица (см. раздел 1.4), неоднострочным необходимо считать абзац, длина которого превышает строку49 хотя бы на 1 слог.
48. Как известно, понятия стиха (стиховой строки) и графической строки не вполне тождественны, поскольку стих может члениться на подстрочия. Будем считать данное различие иррелевантным применительно к версету.

49. Как известно, средняя ширина страницы (следовательно, длина строки) и размер шрифта определяются удобством чтения, а потому пределы их количественного варьирования не должны быть значительны.
138 Абзац (строфа) версета нередко отождествляется с предложением. Так, Ю.Б. Орлицкий [38, с. 42]; [39, с. 206], изучая стихотворение в прозе “Песочные часыˮ И.С. Тургенева, констатирует: “[…] Все семь строф этого стихотворения в прозе невелики и вполне сравнимы друг с другом по длине; при этом пять из них равны одному предложению. Следовательно [курсив наш. – В.М.], у нас все основания отнести его к разряду версеˮ, ср.:
139

(18)День за днем уходит без следа, однообразно и быстро.

Страшно скоро помчалась жизнь, – скоро и без шума, как речное стремя перед водопадом.

Сыплется она ровно и гладко, как песок в тех часах, которые держит в костлявой руке фигура Смерти.

Когда я лежу в постели и мрак облегает меня со всех сторон – мне постоянно чудится этот слабый и непрерывный шелест утекающей жизни.

Мне не жаль ее, не жаль того, что я мог бы еще сделать... Мне жутко.

Мне сдается: стоит возле моей кровати та неподвижная фигура...

В одной руке песочные часы, другую она занесла над моим сердцем...

И вздрагивает и толкается в грудь мое сердце, как бы спеша достучать свои последние удары.

И.С. Тургенев. Песочные часы

140 В этой связи необходимо обратить внимание на два факта:
141 1. Абзац в версете часто бывает представлен фрагментом предложения (см. также 8г):
142

(19) а.Ни слова...

Иначе мы опять вас разжалуем из чернорабочих в монахи, императоры, дипломаты.

И скажем:

Вот.

143 А. Гастев. Встреча
144

б.Посреди своих войск выступали они, подобные слонам, и высоко стоя над своими народами, с оружием в обеих руках, с луком на животе, глядели они направо и налево.

Боги еще не были известны тогда, и пред Вышним Владыкой

не склоняли они колен.

145 П. Клодель. Отдых Седьмого дня (перев. М.А. Волошина)
146

в.Я порываюсь из прошлого в настоящее, в свободу из безопасности.

– Но мы ведь твоя защита, – говорят мне камни и стены, – твоя наружная оболочка,

мы спасаем тебя от жары и стужи, от воды и огня, от пули и сабли,

ибо ты еще не волен не болеть,

ибо ты еще не волен не страдать,

ибо ты еще не волен не умереть.

147 Алесь Рязанов. Версеты (перев. с белорус. Вл. Козаровецкого) В достаточно типовых случаях (19а-б, см. также 2-й и 3-й стихи в примере 27) ‘два версета могут соответствовать одной фразе’50 [40, с. 37].
50. “[…] deux versets peuvent ainsi correspondre à une seule phraseˮ.
148 2. Абзац версейного текста может быть неоднофразовым (см. строки 5 и 6 в примере 17). С учетом данного факта трудно принять следующее утверждение, de facto отождествляющее версейный абзац с предложением: ‘По длине < версеты > очень неравны (от одного слога из двух букв до одной фразы [курсив наш. – В.М.] из шести строк)’51 [41, с. 9].
51. “De durées fort inégales (d’une syllabe de deux lettres à une phrase de six lignes) [...]ˮ.
149 По названным причинам и минимальной единицей графического членения, и единицей измерения абзаца в версейном тексте, т. е. единицей соизмеримости, релевантной для любого абзаца версета, следует считать не предложение (фразу), а графическую строку.
150 2.2. Два типа текстовых блоков, составляющих версет
151 По отношению к стихотворной / прозаической форме речи текстовые блоки, составляющие версет, не представляются однородными. Как показал анализ, за счёт различных комбинаций однострочных / неоднострочных абзацев (см. раздел 2.1) образуются две принципиально противоположные в указанном нами отношении составляющие версета:
152 1. Версоидный тип. К этому типу отнесем объединение 1-строчных абзацев; такое объединение формирует версоид – графически неотцентрованную форму стихотворной речи (см. раздел 1.2.3). В основе версоида, как и верлибра, лежит гетероколон (см. раздел 1.4); от верлибра версоид отличается лишь отсутствием графической отцентровки. 1-строчные версейные абзацы регулярно производятся посредством стиховых членений и переносов. Данный факт вступает в конфликт со следующим утверждением: “От стихов такие произведения [т.е. версеты. – В.М.] отличает отсутствие в них главного формального признака стихотворной речи – разбиения текстового монолита на строки, а значит – самой возможности “насильственного” разрыва и переноса фразы в следующую строкуˮ [38, с. 41]. Однако и разбиение текста на строки, и стиховые переносы составляют характерную черту версоидов, образующих, в частности, основу приведенной выше выдержки из цикла П. Клоделя “Пять больших одˮ (см. строки 1–4 и 7–9 в примере 17), в пьесе же “Златоглавˮ ‘[…] Клодель не колеблясь применяет внутрисловный стиховой перенос’52:
52. “[...] Claudel n’a pas hésité à pratiquer cet enjambement à l’intérieur même des motsˮ.
153 (20)‘Если вы полагаете, что вы являетесь людьми, и что вы с- -Амих себя видите запутавшимися в этих одеждах рабов, о! кри- -Чите в ярости и не терпите этого больше никогда!’53 [42, с. 37] В Библии как тексте, прецедентном для жанра версета (см. раздел 2.3), одна фраза также бывает разбита на 1-строчные абзацы, нередко наподобие стихового переноса:
53. Si vous songez que vous êtes des hommes et que vous v-
154

(21)И поставил золотой жертвенник в скинии собрания пред завесою 

и воскурил на нем благовонное курение, как повелел Господь Моисею.

Исход 40: 26–27

С учетом данного факта не вполне точной выглядит вторая часть следующего утверждения: ‘Современный версет, нередко содержащий стиховые переносы, отличается в этом плане от своего библейского образца [курсив наш. – В.М.]’54 [43, с. 99].

54. “Le verset moderne, ayant souvent recours à l’enjambement, diffère sur ce point aussi de son modèle biblique&8j1;.
155 2. Прозаический тип. К нему отнесем: а) любой неоднострочный абзац55; б) объединение неоднострочных абзацев; в) 1-строчный абзац в позиции между неоднострочными; г) чередование 1-строчных абзацев с неоднострочными. Исходя из того, что один моноколон не может стать источником колометрического ритма (см. раздел 1.1), комбинации (в) и (г) следует считать принадлежащими прозе.
55. Даже если такой абзац и обладает колометрическим ритмом, колоны в нем не отделены друг от друга облигаторными терминальными паузами и, соответственно, не оформлены колометрической (т.е. стихообразующей) записью.
156 Недооценка указанных нами двух составляющих версета неизбежно приведет к аналитическим затруднениям: так, А. Пише полагает, что «невозможно делить одну поэму то на “абзацы-стихи”, то на “прозаические абзацы”»56 [44, с. 46]. Такое деление, однако, вполне возможно при соблюдении следующего алгоритма: если 1-строчный абзац соединяется с другим(и) 1-строчным(и), то такую комбинацию следует трактовать как стихотворную (см. тип 1); если же 1-строчный абзац занимает позицию между неоднострочными (тип 2в) или чередуется с ними (тип 2г), то такие комбинации необходимо рассматривать как прозаические. Б. Коннор утверждает, что версет ‘напечатан на странице на манер длинного стиха, переходящего на нижнюю строку’57 [34, с. 142]. Однако стих, переходящий на нижнюю строку или стрóки, – это уже не стих, а проза (vide supra тип 2а):
56. «[…] il n’est pas possible de découper un poème donné tantôt en “alinéas-vers”, tantôt en “alinéas prose” […]».

57. “[…] est inscrit sur la page à la manière d’un vers long qui se rabattrait sur la ligne inférieure […]ˮ.
157 (22) Не надо этого солнца и этих лугов и этого поля, каждый цветок напоен кровью, каждая пядь не дождем смочена, кровью.
158 Зачем солнце, зачем цветы? Голова кругом пошла.
159 И стелились дни, день за днем. Будто не год и не два и не двадцать лет, а вечность, как стала земля и жив человек, и эта крепость стояла, и схороненные в ней под замком люди жили, и не знали дня, придет ли день, когда раскроются двери.
160 Под замком люди жили, запертые в блестящие ящики, как в гроб, навсегда. Бунтовалось сердце. А. Ремизов. Крепость
161 Поскольку в версете проза (т. е. тип 2) чередуется с версоидами (тип 1), данный жанр должен быть охарактеризован как прозиметрический. С этой точки зрения как версет необходимо рассматривать: 1) версоид, включающий прозаический фрагмент: так, согласно одной из трактовок, термин версет ‘обозначает словесный комплекс, превышающий в стихотворении максимальный размер стиха по меньшей мере один раз’58 [45, с. 73]; 2) прозаический микроконтекст, включающий вкрапление, состоящее не менее чем из 2-х версоидных стихов. Близкой к такому пониманию версета является трактовка его как ‘квазибиблейской смеси верлибра с длинными строчками и прозы’59 [37, с. 347]. Заметим, однако, что: а) версоидные стихи бывают представлены 1-сложными коммами, т. е. не всегда являются длинными; б) верлибр, в отличие от версоида, графически отцентрован.
58. “[…] désigne toute suite verbale qui, au moins une fois dans un poème, excède la dimension maximale d’un versˮ.

59. “[...] quasi-biblical mixture of long-lined free verse and proseˮ. Ср.: “[…] il semble que le verset ne puisse que demeurer le signe d’un excès silencieux sur les catégories qui lui sont mitoyennes […]. Sans doute le verset est-il presque de la prose […]; presque du vers libre […]ˮ ‘[…] думается, что версет останется сигналом некого молчаливого tertium quid над < двумя > смежными категориями […]. Версет несомненно почти проза […]; почти верлибр […]’ [46, с. 64].
162 Таким образом, 1-й и 2-й типы текстовых составляющих версета находятся в отношениях взаимодополнения, а значит, равноправия: устранение 1-го типа обратит версет в прозу, 2-го – в версоид, т.е. в стихи. С учетом данного факта не представляются точными: 1. Определения, в которых недооценивается стихотворная, в частности комматическая составляющая версета, поскольку 1-строчные абзацы (см. разряд 1): а) игнорируются, например: ‘Когда отдельный сегмент слишком длинный, принято говорить о версете’60; версет возникает тогда, когда ‘типографический сегмент превышает длину стиха’61 [47, с. 22 и 52]; версет есть ‘единица поэтической речи, протяженность которой мешает воспринять ее как стих’62 [48, с. 536]; б) трактуются как величина, которой можно пренебречь, ср.: версет есть ‘поэтический период вариативной длины, но преимущественно [курсив наш. – В.М.] превышающий длину строки’63 [49, с. 229]; ‘любая единица поэтического дискурса, которая ограничена абзацными отступами и размеры которой в целом [курсив наш. – В.М.] затрудняют ее восприятие как стиха’64 [50, с. 28].
60. “Quand le segment détaché est plus long, on parle de versetˮ.

61. “[…] segment typographique plus long que le versˮ.

62. “[…] unité de l’énoncé poétique que son étendue empêche de percevoir comme versˮ.

63. “[…] période poétique, de longueur variable, mais généralement plus longue que la ligneˮ.

64. “[…] toute unité de discours poétique délimitée par l’alinéa et que son étendue empêche d’être globalement perceptible comme versˮ.
163 2. Определения, в которых версет жёстко и однозначно трактуется как проза, в частности как ‘проза, более или менее сжатая в соответствии с драматическим либо лирическим напряжением’65 [51, с. 14]; ‘проза, сжатая и конденсированная до той степени, при которой лирическое напряжение делает ее более приемлемой в качестве поэзии’66 [52, с. 592]; “вид прозаической строфыˮ [39, с. 112], etc. Решающим фактором для такой трактовки нередко выступает ориентация на графическое оформление текстов, а именно: а) на наличие абзацев: ‘определение версета [...] – графического и ритмического порядка. В графическом плане версет отмечен абзацными отступами; по этому параметру он не отличается от абзаца. Однако абзац версета не принадлежит поэзии’67 [53, с. 105]; б) на наличие абзацев и отсутствие графической отцентровки: ‘абзац является элементом, который позволяет связать версет с прозой, поскольку он придает ему прозаическую “форму”. < … > на самом деле это соединение абзаца и возвращения к краю страницы, которые присущи версету и прозе, в отличие от стихов (которые, укладываясь в строку, никогда не возвращаются к краю страницы). < … > Именно графически версет напоминает прозу’68 [54, с. 130 & 131].
65. “[...] une prose qui se resserre plus ou moins selon la tension dramatique ou lyrique [...]ˮ.

66. “[...] une prose qui se resserre, qui se condense à mesure que la tension lyrique la rend plus susceptible de poésieˮ.

67. “[...] la définition du verset est [...] d’ordre typographique et rythmique. Typographiquement, le verset est marqué par le retrait d’alinéa; en cela il ne se distingue pas du paragraphe. Mais le verset n’est pas le paragraphe de la poésieˮ.

68. «[…] l’alinéa est l’élément qui permet de lier le verset à la prose, car il lui donne une “forme” prosaïque. < … > c’est en fait la conjonction de l’alinéa et du retour à la marge qui est le propre et du verset et de la prose, contrairement au vers (qui, respectant la ligne, ne retourne jamais à la marge). < … > C’est typographiquement que le verset ressemble à la prose».
164 Однако: а) в виде абзаца оформляется и строка версоида; б) графическая отцентровка никак не влияет на ритмическое звучание текста, а потому едва ли может считаться релевантным критерием разграничения стихотворной речи и прозы.
165 3. Определения, недооценивающие прозаическую составляющую версета (т.е. тип 2): ‘Версет, на чем следует настаивать, необходимо рассматривать как стихотворную форму. Он обладает собственным ритмом, который редко совпадает с ритмом фразы, но который гораздо чаще вступает в конфликт с ним’69 [56, с. 13], ср.: версет есть ‘стих в распоряжении прозы’70 [57, с. 115]. Ю.Б. Орлицкий относит к разряду версетов тексты М. Марьяновой (см. пример 4б) [38, с. 40], однако в них отсутствуют неоднострочные абзацы.
69. “Le verset, il faut y insister, est à considérer comme une forme de vers. Il possède son rythme propre, qui peut coïncider avec le rythme d’une phrase mais qui, plus fréquemment, est en discordance avec luiˮ.

70. “vers à disposition de proseˮ.
166 Версет нередко определяется как стихотворение: “Версет представляет собой краткое стихотворение (A verset is a short verse [...])ˮ, при этом в качестве примера указывается “Песнь Песнейˮ [36, с. 64]71:
71. Существует мнение, что именно к версету данного типа восходит жанр верлибра (“[v]ersets antisipate free verse [...]ˮ) [37, с. 347].
167

(23)Не смотрите, что я смугловата,

что меня подглядело солнце, –

Мои братья на меня прогневились, –

виноградники стеречь мне велели, –

Свой же виноградник не устерегла я.

168 Песнь Песней, перев. И.М. Дьяконова
169 Однако термин версет имеет два значения: а) ‘стих Библии’; б) ‘стих псалма’ [55, f. Kkkk]; [58, с. 633]. Трактовка версета как стихотворения восходит к значению (б).
170 4. Утверждение незначимости длины абзацев, составляющих версет: ‘Версет не состоит из стихов, поэтому для него параметр длины не является значимым. Его сегменты могут быть равны строке, могут быть длиннее либо короче, чем строка. […] версет не вписывается в специфику понятия “строка”, составляющего характерную черту стихотворной речи’72 [53, с. 105]. Однако, как показано нами выше, именно параметр длины абзаца значим для разграничения версоидной (тип 1) и прозаической (тип 2) составляющих версета.
72. «N’étant pas tenu au retour à la ligne, le verset n’a pas la longueur comme paramètre distinctif. Il peut donc être égal, supérieur ou inférieur à la ligne. […] il n’intègre pas dans sa spécificité cette idée de “ligne”, caractéristique au vers […]».
171 Недооценка данного параметра ведет к трактовке версета как жанра, форма которого не принадлежит ни стихам, ни прозе, т.е. как “стихоподобной прозыˮ [38, с. 41]. В этой парадигме версет определяется как “[…] строфическая проза, состоящая из сверхкратких абзацев, напоминающих сверхдлинные стихотворные строкиˮ [38, с. 40). Однако: 1) строки версета могут быть представлены 1-сложными коммами (см. пример 17, 1-й стих), а значит, не всегда являются “сверхдлиннымиˮ; 2) его абзацы бывают: а) 1-строчными (см. тип 1); б) неоднострочными (см. тип 2), в последнем случае их едва ли уместно считать “сверхкраткимиˮ. Приведём сходные точки зрения: ‘Что же касается его происхождения, то версет представляется названием < стиля > чтения, которого требуют священные тексты. Это гибридная форма, которая отменяет определенные различия между стихами и прозой’73 [59, с. 41], ср.: ‘Риторические дефиниции версета отражают прежде всего напряженную противопоставленность стихов и прозы. Версет составляет промежуточную категорию, которая приводит к колебаниям в точном определении этой формы. Задуманный как возвышающееся над этими двумя полюсами, версет определяется тем фактом, что он не является ни прозой, ни стихами’74 [60, с. 109]; ‘[…] версет – единственная форма, занимающая промежуточное положение между прозой и стихами’75 [52, с. 413], etc.
73. “Mais de par son origine, le verset semble appeler la lecture qu’on exige des textes sacrés. C’est une forme hybride, qui abolit certaines distinctions entre le vers et la proseˮ.

74. “Les définitions rhétoriques du verset se fondent avant tout sur la tension entre vers et prose. Le verset serait un entre-deux qui produit une hésitation dans la reconnaissance précise d’une forme. Conçu davantage par la négative que par la positive, le verset est déterminé par le fait qu’il n’est ni de la prose ni du versˮ.

75. “[…] le verset est la seule forme intermédiaire entre prose et versˮ.
172 П. Клодель объясняет ритмические особенности версета характером дыхания: ‘Стих, состоящий из строки и пробела есть двойное действие – дыхание, которым человек вбирает жизнь и возвращает осмысленное слово. [...] клапан языка, губ и зубов пропускает несколько скупых слов или весь поток [...]’76 [61, с. 41–42]; эту трактовку принимают и некоторые специалисты (vide, e.g.: [30, с. 87]; [54, с. 130]; [62, с. 470], etc.). Образ артикуляции, созданный П. Клоделем, поэтичен и вместе с тем едва ли приемлем, поскольку: а) отождествляет ритм эстетический с ритмом физиологическим; б) уравнивает выдох со стихом версоида, размер которого варьируется от 1-сложной коммы до многосложного колона, что вступает в конфликт с представлением о равномерности дыхания.
76. “Le vers composé d’une ligne et d’un blanc est cette action double, cette respiration par laquelle l’homme absorbe la vie et restitue une parole intelligible. [...] la vanne de la langue, des lèvres et des dents laisse passer avarement quelques paroles ou tout un torrent [...]ˮ.
173 2.3. Вопрос о прецедентных источниках жанра версета
174 По данному вопросу могут быть высказаны лишь более или менее аргументированные предположения77. Тем не менее, как наиболее вероятный прецедентный источник версета необходимо рассматривать текст той же прозиметрической микроструктуры, а значит, подчиненный вариативной формуле “XAV + YAP (+ XAV) / YAP + XAV (+ YAP)ˮ, где X – число не менее 2-х, Y – число не менее 1, АV – версоидный, т.е. 1-строчный абзац, AP – прозаический абзац из 2-3 строк. Текст версета может быть представлен: а) вариантами данной формулы; б) их комбинациями и повторами. Понятие версета не вполне соответствует формулам: а) “XAVˮ (см. примеры 4а-б); б) “YAPˮ (см. примеры 18 и 29).
77. Ср.: “[...] l'on n'a jamais très bien su d'où venait le verset claudélienˮ ‘никто точно [курсив наш. – В.М.] не знает, откуда пришли версеты Клоделя’ [63, с. 186].
175 Многие специалисты считают источником версета библию ([39, с. 180 и 207]; [52, с. 592]; [59, с. 41]; [64, с. 110], etc.); именно этот текст наиболее соответствует предложенной выше формуле. В 1551 г. текст Библии был подразделен французским филологом и королевским типографом Робером Этьенном (1503–1559) на 7959 кратких сегментов – библейских стихов (далее БС), библейских строф (“strophes bibliquesˮ), “абзацевˮ78, или versets. Подразделение текста Библии на БС и их нумерация были обусловлены необходимостью улучшения ориентации в тексте, его более эффективного восприятия и запоминания, т.е. такое подразделение не преследовало ни стилистических, ни тем более метрических целей, cf.: ‘в 1551 году он [...] разделил главы на версеты [...] и пронумеровал каждый версет, для большего удобства [курсив наш. – В.М.]’79 [66, с. 143]. Вместе с тем, обязательным следствием дробной сегментации любого прозаического текста является его ритмизация; если же, во-первых, длина сегментов не превышает ширину страницы, во-вторых, такие сегменты составляют ряд не менее чем из 2-х единиц, то образуется версоид (или, при отцентровке, верлибр), а значит, происходит сдвиг в сторону стихотворной речи. Реальность такого сдвига подтверждается следующим художественным экспериментом:
78. Понятие БС регулярно сближается с понятием абзаца, отсюда трактовка версета как: а) “unité typographiqueˮ ‘типографической единицы’ [65, с. 107]; б) “[…] une idée isolée par du blancˮ ‘идеи, обособленной пробелами’ [61, с. 9–10].

79. “[...] en l’année 1551 il [...] divisa les Chapitres par Versets [...] & mit un chiffre a chaque verset pour une plus grande commoditéˮ.
176

(24)Как прилетят,

жаворонки держатся на проталинах.

А куда им деваться? – холодно,

на дерево жаворонок не садится,

да и что ему на дереве делать? –

еды там для него нет.

Бегает жаворонок по земле,

ищет семена прошлогодних трав.

Невелик он,

но и семян немного:

целый день пройдет в поисках еды...

(это пересказ отрывка из книги Николая Николаевича Плавильщикова “Юным любителям природы&8j1;. 1955 год. Для семилетней и средней школы.)

177 М. Файнерман. Как прилетят…
178 Сегментация данной выдержки из учебного пособия придала ей свойства верлибра.
179 Предложенная нами когнитивная аналогия вполне применима к тексту Библии. Как и абзацы версета, БС: 1) поддаются подразделению на 2 разряда: а) 1-строчные; б) неоднострочные, длина которых колеблется в диапазоне от чуть более 1-й строки до 3-х; 2) образуют текстовые составляющие 2-х типов:
180 а) версоидный тип, по конфигурации напоминающий неотцентрованный верлибр80:
80. На связь верлибра с языком Библии указывает К. Коль [67, с. 3], [66, 207, 250, et al.]. С другой стороны, общепринятое мнение гласит: “La Bible est plurigénérique: à côté des livres purement historiques (prosaïques au sens français des XVIe et XVIIe siècles) on y trouve des livres poétiquesˮ ‘Библия неоднородна: наряду с книгами сугубо историческими (прозаическими, в том смысле, который вкладывался французами в этот термин в XVI и XVII веках) есть и книги поэтические’ [33, с. 719]. Думается, что версоидные фрагменты “прозаическихˮ частей Библии трудно считать прозой в строгом смысле данного термина.
181

(25)Почитай отца твоего и мать твою, [чтобы тебе было хорошо и] чтобы продлились дни твои на земле, которую Господь, Бог твой, дает тебе.

Не убивай.

Не прелюбодействуй.

Не кради.

Не произноси ложного свидетельства на ближнего твоего.

182 Не желай дома ближнего твоего; не желай жены ближнего твоего, [ни поля его,] ни раба его, ни рабыни его, ни вола его, ни осла его, [ни всякого скота его,] ничего, что у ближнего твоего.
183 Исход, 20:12–17
184 б) прозаический тип, ср.:
185 (26)Вот закон о приношении хлебном: | [священники] сыны Аароновы должны приносить его пред Господа к жертвеннику;
186 и пусть возьмет [священник] горстью своею из приношения хлебного и пшеничной муки и елея и весь ливан, | который на жертве, | и сожжет на жертвеннике: | это приятное благоухание, | в память пред Господом;
187 а остальное из него пусть едят Аарон и сыны его; | пресным должно есть его на святом месте, | на дворе скинии собрания пусть едят его;
188 не должно печь его квасным. | Сие даю Я им в долю из жертв Моих. | Это великая святыня, подобно как жертва за грех и жертва повинности.
189 Левит, 6:14–17
190 Указанные два типа текстовых составляющих, во-первых, создают неповторимую идиостилевую композиционную микроструктуру Библии, во-вторых, определяют прозиметрический характер ее текста. С этой точки зрения трудно принять:
191 1) Попытки возведения жанра версета к Лувенской Библии [68] – первому переводу Библии на французский язык (1550), где текст представлен в виде двух безабзацных колонок, каждая из которых напоминает столбец стихотворного текста и ‘где каждая графическая строка кончается на линии < разделения столбцов >’81 [69, с. 101], а значит, напоминает стих. Однако в такой трактовке жанр версета лишается своих системообразующих свойств: а) абзацной микроструктуры; б) прозиметрии. Равным образом нельзя возвести жанр версета ко всем известным вариантам Библии (включая и древнееврейский оригинал), которые не были затронуты графической реформой Р. Этьенна (1551). Этот факт, разумеется, не вступает в конфликт с утверждением о том, что во всех вариантах Писания, не подразделенных на БС, имеют место ритмические структуры иного типа, рассмотрение которых, впрочем, выходит за рамки нашего исследования.
81. “[…] où l'on allait à la ligne après chaque verset […]ˮ.
192 2) Определения, недооценивающие 1-строчные БС и, соответственно, версоидную составляющую Библии (тип 1). Так, М. Акьен утверждает: ‘Слово версет (образованное от vers < ‘стих’ >), восходящее к текстам XIII в., первоначально применялось к единицам, преимущественно представленным маленькими абзацами в сакральных текстах. Начиная с XX в. оно используется для обозначения < словесных > группировок, которые, в рамках некоторых поэтических текстов, превышают размеры стиха [курсив наш. – В.М.] и могут насчитывать несколько строк, вплоть до целого абзаца’82 [70, с. 314]; ср.: версет есть ‘[…] единица величиной с абзац, которая превосходит по величине стих и начинается с абзацного отступа’83 [40, с. 37]. Приведем сходную трактовку: ‘Хотя этимологически оно и представляет собой диминутив от стих, слово версет обозначает отрывок, превышающий длину стиха в обычном понимании данного термина. Оно указывает прежде всего на маленькие абзацы, объединенные смыслом, но чаще еще и ритмом’84 [71, с. 1385]. Недооценка 1-строчных БС при определении версета имеет характер длительной традиции, ср.: ‘Версет. сущ. муж. Сегмент < текста >, состоящий обычно из 2-х или 3-х строк и содержащий чаще всего завершенный смысл’85 [58, с. 633].
82. “Le nom de verset (dérivé de vers) a d’abord été dévolu, dès le XIIIe siècle, aux unités généralement présentées en petits paragraphes dans les textes sacrés. Depuis le XXe siècle, il est employé pour désigner, dans certains textes poétiques, des ensembles qui excèdent la mesure du vers, et peuvent même compter plusieurs lignes, jusqu’au paragraphe entierˮ.

83. “[…] une unité de l’ordre du paragraphe qui excède la mesure du vers, commence par un alinéa […]ˮ.

84. “Bien qu’étymologiquement ce soit un diminutif de vers, le mot de verset désigne une coupe plus longue que le vers proprement dit. Il indiquait d’abord les petits paragraphes, unités de sens mais souvent aussi de rythme […]ˮ.

85. “Verset. s. m. Section composée ordinairement de deux ou trois lignes, & contenant le plus souvent un sens completˮ.
193 Если не принять предложенные нами две дихотомии (абзац 1-строчный / неоднострочный; версоидный / прозаический типы составляющих текста), то вполне закономерен будет следующий пессимистический вывод: ‘Итак, формальное различие между “прозой” и “стихами” представляет собой по большей части нечто вроде фантазма, зависимого от способа классификации. Оно неприменимо к текстам Библии’86 [72, с. 260].
86. «Alors la distinction formelle entre “prose” et “vers” apparaît en grande partie comme un fantasme issu d’un mode de classification. Elle ne s’applique pas aux textes de la Bible».
194 Старинное и, думается, прототипное значение термина версет отражает композиционную микроструктуру Библии, которую она обрела в 1551 г. после подразделения ее текста на БС: ‘ВЕРСЕТ. сущ. муж. Часть главы, раздела или параграфа, подразделенных на краткие фрагменты. Вся Библия разделена на главы, главы – на версеты87 [55, f. Kkkk]. Ф.Р. де Ламенне, а позднее Ф. Ницше, П. Клодель, А. Белый и др. (vide infra) наделили версет такой же либо сходной композиционной микроструктурой, что придало данному жанру интертекстуальную коннотированность. Только с этой позиции можно объяснить следующие наблюдения, связывающие жанр версета:
87. “VERSET. s. m. Partie d’un chapitre, d’une section, ou d’un paragraphe subdivisé en plusieurs petits articles. Toute la Bible est divisée par chapitre, & les chapitres en versetsˮ.
195 а) с Библией: ‘Версет хранит на правах подтекста память о Библии, что проявляется в его сакральной аллюзивности, высокой стилевой тональности, а также в близости к риторическому жанру энкомия’88 [64, с. 110]. С учетом приведенных доводов не представляется обоснованной мысль о том, что ‘современный версет следует изучать независимо от библейского стиха’89 [44, с. 56]. С. Бернар отмечает: ‘Адепты версета в целом очень подвержены влиянию Библии, где симметричные структуры, параллелизмы, антитезы образуют нечто вроде “логической рифмы”, используемой в прозе так же, как в стихах’90 [52, с. 592]. Прецедентный характер Библии по отношению к версету выражен, однако, не в “повторах и антитезахˮ, а в ориентации на библейскую композиционную микроструктуру.
88. “Le verset sous-entend une mémoire du texte biblique dont les indices sont bienvenus, comme toute allusion à la religion, à un haut ton, à une rhétorique encomiastiqueˮ.

89. “[…] le verset moderne doit être étudié indépendamment du verset bibliqueˮ.

90. “Les adeptes du verset ont en général été influencés vigoureusement par la Bible, dont les symétries, parallélismes, antithèses, constituent des sortes de “rimes logiques” utilisables en prose comme en vers […]ˮ.
196 б) С высоким стилем: ‘Какая форма лучше, чем версет, может передать всю величественность и торжественную выразительность этой поэзии, функция которой состоит в сакрализации вещей чрез некий величественный церемониал?’91 [52, с. 601], с “религиозным вдохновением (religious inspiration)ˮ [32, с. 249]. Здесь отметим, что и Библия (см. пример 25), и версет (примеры 9, 17) активно эксплуатируют коммы, что, вопреки сформулированной выше универсалии (см. раздел 1.4.1), не ведет к снижению стиля, в силу того, что высокую стилевую тональность обеспечивает интертекстуальная связь рассмотренной композиционной микроструктуры со священным текстом и сакральной тематикой.
91. “Quelle forme mieux que le verset eût convenu à cette poésie toute de magnificence et d’éloquence solennelle et dont la fonction semble être de consacrer les choses par une auguste cérémonial?ˮ.
197 Такая композиционная микроструктура версета предназначена для содержания высокого стилистического регистра, для тематики профетически-сакральной, лирической. Этому условию: а) соответствуют: тексты Ф. Ламенне (см. пример 27) и П. Клоделя (примеры 17, 20), рассказ И. Бунина “Зимний сонˮ, эссе А. Добролюбова “Образыˮ, очерк А. Веселого “Сильнее смертиˮ, его же рассказ “Нургальяˮ, версеты А. Гастева “Встречаˮ (см. пример 19а), “Мы растем из железаˮ, “Гудкиˮ, “Башняˮ, “Мы идемˮ, монолог М. Жванецкого “Шестидесятникамˮ (см. пример 9а), рассказ А. Ремизова “Крепостьˮ (пример 22), цикл “Версетыˮ А. Рязанова (см. пример 19в), “привольный романˮ В. Каменского “Степан Разинˮ (не путать с одноименной поэмой), 2-я половина статьи Г. Федотова “Лицо Россииˮ, стихотворение в прозе В. Хлебникова “Зверинецˮ); б) едва ли отвечают версеты “Зовущие зориˮ М. Герасимова, С. Есенина, С. Клычкова и Н. Павлович (ср.: “Внутренность большого металлургического завода. Утро. Работа в полном ходе. На первом плане у токарного станка Молотов и Саховойˮ) и “Ночная сказкаˮ С. Клычкова (см. примеры 3б, 8г).
198 В качестве прецедентных источников версейных текстов указываются также:
199 1. Памфлет “Слова верующегоˮ (“Paroles d’un croyantˮ, 1833), принадлежащий перу аббата Ф.Р. де Ламенне (1782–1854), влиятельного французского философа и публициста:
200

(27)‘Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа. Аминь.

Слава Господу в небесных высотах, и да будет мир

земле и людям доброй воли.

201 Тот, кто имеет уши, услышит; тот, кто имеет глаза, их откроет и увидит, что урочный час приближается.
202 Отец породил Сына своего, его речь, его Слово, и Слово сие стало плотью, и оно живет среди нас; и оно снизошло в наш мир, и мир наш его не познал.
203 Сын обетовал сопровождать Дух утешительный, Дух, иже связует Отца и его, и иже есть их любовь обоюдная: он придет и обновит лик земли, и сие станет словно некое второе творение’.
204 Ф.Р. де Ламенне. Слова верующего92
92. Au nom du Père, et du Fils, et du Saint-Esprit. Amen.
205 Так, Ф. Соллер считает наиболее вероятными источниками стиля П. Клоделя текст Библии и памфлет Ф. Ламенне, поскольку они ‘написаны стихами либо, что чаще, абзацами, которые не превышают 2 или 3 строки’93 [63, с. 186]. Скорее всего, общим источником для данных двух идиостилей послужила Библия, при этом памфлет Ф. Ламенне вполне мог сыграть роль промежуточного звена между Библией и текстами П. Клоделя.
93. “[…] sont écrits en versets ou du moins en paragraphes qui ne dépassent pas deux à trois lignesˮ.
206 2. Верлибры У. Уитмена (1819–1892), ср.:
207

(28)Болезнь кого-нибудь из близких или моя болезнь, проступки,

или потеря денег, или нехватка денег, или уныние, или

восторг,

Битвы, ужасы братоубийственной войны, горячка недостоверных

известий, спазмы событий –

Все это приходит ко мне днем и ночью, и уходит от меня опять,

Но все это не Я.

208 У. Уитмен. Песня о себе (1855), перев. К. Чуковского Так, Б. Эрккила утверждает: ‘В развитии теории и практики Клоделева версета Клодель нашел вдохновляющий образец в верлибрах Уитмена’94 [73, с. 118 и 125], ср. [74, с. 159–160]; удалёнными друг от друга считает эти два идиостиля Ф. Соллер [63, с. 186]. И действительно: едва ли прецедентной основой для прозиметрического стиля П. Клоделя мог послужить стихотворный текст, элементы же типологического сходства стилей У. Уитмена и П. Клоделя (варьирование величины строф от 1-й строки до 3-х) обусловлены тем, что они могут восходить к общему источнику – микрокомпозиционной структуре Библии. Версет, в отличие от верлибра: а) включает прозаические фрагменты (см. тип 2);
94. “In developing the theory and practice of the Claudelian verset, Claudel had found an instructive model in Whitman’s free verseˮ.
209 б) лишен графической отцентровки. Если не принять во внимание этот факт, развести данные два жанра становится невозможно: ‘[…] при всей строгости терминов неизвестно, где находится граница между верлибром и версетом. Оба определены метрикой пробелов и полным отсутствием нормативно регулируемой внутренней организации’95 [75, с. 138].
95. «[…] en toute rigueur de termes, on ne sait pas où se trouve la limite entre “vers libre” et “verset”. L’un et l’autre sont définis par le blanc métrique et par l’absence de toute organization interne réglée par une norme».
210 2.4. Вопрос об объёме понятия ‘версет
211 Давно замечено, что ‘[р]азнообразие текстов, которые поэты или < их > комментаторы относят к разряду версетов с начала XX в., отсутствие ясных границ, отделяющих < версет > от близлежащих литературных форм, делает крайне проблематичным его определение’96 [43, с. 93]. Рассмотрим тексты, к ритмике которых также применяется понятие версета.
96. “[l]a diversité des textes auxquels les poètes ou les commentateurs ont attribué la qualité de verset depuis le début du xxe siècle, l’absence de frontières nettes le séparant d’autres formes littéraires proches rendent problématique toute tentative de definitionˮ.
212 1. Философский роман Ф. Ницше “Так говорил Заратустраˮ (1884–1885):
213 (29)Тем временем наступил вечер, и базарная площадь скрылась во мраке; тогда рассеялся и народ, ибо устают даже любопытство и страх. Но Заратустра продолжал сидеть на земле возле мертвого и был погружен в свои мысли: так забыл он о времени. Наконец наступила ночь, и холодный ветер подул на одинокого. Тогда поднялся Заратустра и сказал в сердце своем:
214 “Поистине, прекрасный улов был сегодня у Заратустры. Он не поймал человека, зато труп поймал он. Жутко человеческое существование и к тому же всегда лишено смысла: скоморох может стать уделом его. Я хочу учить людей смыслу их бытия: этот смысл есть сверхчеловек, молния из темной тучи, называемой человеком. Но я еще далек от них, и моя мысль не говорит их мыслям. Для людей я еще середина между безумцем и трупомˮ.
215 Ф. Ницше. Так говорил Заратустра, перев. Ю.М. Антоновского
216 По определению Б. Дюприе, термин версет ‘обозначает строку, которая часто бывает более длинной, более иррегулярной и с менее ощутимым ритмом, чем конвенциональный стих’97 [62, с. 469]; в качестве примера ученый приводит выдержку из данного романа Ф. Ницше. Однозначно отнести этот текст к жанру версета трудно, поскольку в нем: а) имеется немало абзацев, объем которых превышает 3 строки; б) отсутствует стихотворный ритм в силу того, что немногочисленные 1-строчные вкрапления не складываются в версоиды (сходную структуру имеют рассказ Л. Андреева “Три ночи. Сонˮ и “Повесть о Светомире Царевичеˮ Вяч. Иванова). Вместе с тем, композиционная микроструктура романа в целом коррелирует с прозаической составляющей и версета, и Библии (см. тип 2).
97. “[...] designates a line which is frequently longer, more irregular, and of a more subtle rhythm than conventional versesˮ.
217 2. Стихотворение в прозе98. Однако в текстах данного жанра: а) стихотворный ритм отсутствует, поскольку 1-строчные вкрапления, как правило, не складываются в версоиды (см. пример 18); б) абзацы зачастую представляют собой слишком крупные текстовые блоки, не укладывающиеся в объем от 1-й до 3-х строк99. Следствием невнимания к этим двум фактам являются: а) дефиниционные недочеты: так, если определить версет как ‘абзац, состоящий из одной или нескольких строк и заканчивающийся пунктуационным знаком завершения’100 [64, с. 99], не уточняя максимального числа строк, составляющих абзац, то определение утрачивает и точность (поскольку становится приложимым к структуре стихотворения в прозе), и интертекстуальную связь с композиционной микроструктурой Библии; б) сложности в разведении указанных жанров: ‘Феномены “версет” и “стихотворение в прозе” оказываются слишком расплывчатыми, чтобы восприниматься за пределами наших индивидуальных противопоставлений и дефиниций этих понятий’101 [64, с. 104].
98. Версет рассматривается, в частности, и как “[…] l’une des écritures possibles du poème en prose […]ˮ ‘один из возможных стилей стихотворения в прозе’ [59, с. 41].

99. В этом плане абсолютно права К. Ван ден Берг, противопоставляя версет как “микротекстуальную структуру (structure microtextuelle)ˮ и стихотворение в прозе как структуру “макротекстуальную (macrotextuel)ˮ [76, с. 26].

100. “[…] l’alinéa de une à plusieurs lignes, clôturé généralement par un signe de ponctuation forteˮ.

101. «Les objets “verset” et “poème en prose” seraient trop instables pour pouvoir être perçus en dehors de confrontations avec nos définitions personnelles de ces notions […]».
218 Версет, в отличие от верлибра, лишен графической отцентровки; абзацы версета, в отличие от абзацев стихотворения в прозе, ориентированы на объем от 1-й до 3-х строк. С учетом данных фактов едва ли можно рассматривать ‘версет как форму, промежуточную между верлибром и стихотворением в прозе’102, полагая, что в жанре версета имеет место ‘переплетение этих двух форм’103 [43, с. 93].
102. “[…] le poème écrit en versets comme une forme intermédiaire entre le vers libre et le poème en proseˮ.

103. “l’intersection de ces deux formesˮ.
219 В свете указанных нами противоречий, а также ввиду малой изученности и крайней запутанности вопроса не вызывает удивления тот факт, что ученые “отказываются от определения природы современного версетаˮ [38, с. 41]: свести все употребления термина версет к одной непротиворечивой дефиниции действительно сложно. Можно, однако, предположить, что версет был задуман как жанр высокого стиля профетической направленности104, основу которого составляет имитирующая микроструктуру Библии дробная композиция абзацев величиной от 1-й до 3-х строк, комбинации которых придают тексту характер прозиметрии. Поскольку жанр версета ориентируется на композиционную микроструктуру Библии, его следует считать интертекстуально коннотированным105.
104. Версет регулярно характеризуется как “la prose prophétiqueˮ ‘профетическая проза’ (e.g.: [64, с. 100]; [77, с. 16 & 18]).

105. Ср.: “C’est sans doute à cause de ce lien avec les textes sacrés que le mot < verset > a pu être repris en cette fin du XIXe siècle à propos de textes dont la tonalité pouvait être considérée comme religieuse ou mystiqueˮ ‘Именно благодаря своей несомненной связи с сакральными текстами слово < verset > приобрело в конце XIX в. способность применения к текстам, тональность которых могла считаться религиозной или мистической’ [30, с. 84]. С учетом данного факта трудно принять следующее утверждение: “Certes, les connotations sacrées du verset le servent lorsqu’elles coïncident avec l’engouement d’une époque pour une poésie qui tient lieu de religionˮ ‘Нет сомнения в том, что сакральные коннотации присущи версету, поскольку его появление совпадает с повальным увлечением той эпохи поэзией, связанной с религией’ [76, с. 39]. Думается, что указанные коннотации связаны не с конституцией, а с прецедентно обусловленной микроструктурой версета.
220 Конечно, было бы крайне наивно возводить все тексты, более или менее приближающиеся к форме версета, в частности, описанные либо упомянутые в трудах Ю.Б. Орлицкого [39] и [79], напрямую к тексту Библии. Версеты могут восходить не только напрямую к библейскому образцу, минуя какие бы то ни было промежуточные прецедентные звенья (как, напр., памфлет Ф. де Ламенне), но и к тем или иным промежуточным звеньям. Решение здесь требует веских аргументов. Так, четыре “Симфонииˮ А. Белого, имеющие “[…] особый сакральный оттенок, вызывая ассоциации с внешним обликом библейских книгˮ [78, с. 15], ориентированы, по мнению Ю.Б. Орлицкого, “на строфическую модель “Заратустры” Ф. Ницшеˮ [80: 180]. Однако в “Симфонияхˮ: а) активно эксплуатируются версоиды; б) в 1-й и 2-й пронумерованы абзацы (см. пример 3в). Признаки (а), (б) сближают “Симфонииˮ с Библией и противопоставляют их указанному тексту Ф. Ницше106.
106. Признак (б) отмечает в другой своей работе и сам Ю.Б. Орлицкий, настаивая при этом, впрочем, на ницшеанской окраске текстов А. Белого: “Ориентация на библейский образ […] подчеркнута […] нумерацией строфˮ [38, с. 43].
221 Заключение
222 Проведенное исследование позволило прийти к следующим выводам:
223 1. Количественный минимум ритмического членения речи образуют две единицы. С этой точки зрения получает объяснение тот отмеченный еще античными учеными факт, что отдельно взятый моноколон не в состоянии служить источником ритма. Вместе с тем ряд взаимодействующих моноколонов способен служить ритмизации речи, следовательно, такой ряд функционально изоморфен периоду. В этой связи целесообразно: 1) рассматривать моноколон не как период (Аристотель), а как функциональный аналог колона; 2) подразделить колоны на два типа: а) связанные в период; б) грамматически самостоятельные (моноколоны); 3) дополнить понятие периода понятием ритмической парадигмы, понимаемой как ряд взаимодействующих (моно)колонов; 4) полагать, что ритм, подобный периодическому, существует и за пределами периода; 5) рассматривать такой ритм как колометрический; 6) считать период видом ритмической парадигмы, периодический ритм – видом колометрического. Ритмическая парадигма с активным участием моноколонов характерна: 1) для версоида (см. пункт 1.3), а следовательно, 2) и для версета.
224 1.1. По степени соизмеримости колоны распадаются на два типа: 1) симметричные, т. е. равные по слоговому объему; 2) асимметричные – диспропорциональные по слоговому объему. Прием членения речи на равные по слоговому объему отрезки известен как изоколон, противоположную ему фигуру следует обозначить как гетероколон. На гетероколоне строятся: а) версоид и верлибр; б) версоидная составляющая версета.
225 1.2. Колометрический ритм образуется в результате членения речи на соизмеримые единицы (колоны) посредством определенного разделительного сигнала. Колометрические сигналы способны: 1) маркировать края колонов, с этой целью, в частности, используются: а) грамматические паузы и позиционно коррелирующие с ними в письменной речи пунктуационные знаки; б) претерминальное удлинение; в) повторы, в частности рифма, различные типы параллелизма, полисиндетон и др.; 2) обособлять колоны, придавая им автономный статус в графическом пространстве текста. Такое обособление колонов возможно только с помощью колометрической записи (т.е. записи в столбик), способной надёжно фиксировать облигаторную терминальную паузу; причина состоит в том, что в отличие от грамматической паузы, вводимой знаками пунктуации, терминальную паузу, вводимую посредством колометрической записи, физически невозможно игнорировать в силу того, что такая запись разделяет колоны дистанцией перемещения взгляда от правого края “столбикаˮ к левому, т.е. дистанцией, равной длине колона.
226 1.2.1. Графическая сегментированность текста (как результат его колометрической записи) традиционно считается важнейшей приметой стихотворной речи. Вместе с тем роль колометрической записи по отношению к ритму не следует преувеличивать: если ритм первичен, то колометрическая запись вторична. С одной стороны, графическая сегментация и отцентровка действительно способны задать визуальное восприятие текста как стихотворения и тем самым включить механизмы его стихотворного исполнения. С другой стороны, необходимо учесть, что: а) стихотворная речь возникла задолго до появления письменной; б) она существует в двух формах: письменной и устной, причем вторая для нее не менее, а возможно, и более значима; в) графическая сегментация является, подобно нотной записи музыки, не более чем приемом фиксации колонритма в письменной форме речи. Следует полагать, что ритм существует независимо от графической фиксации, графическое же обособление стихов позиционно подчинено расстановке облигаторных терминальных пауз, т. е. вторично по отношению к ним.
227 1.3. Ритмическую парадигму, зафиксированную на письме посредством колометрической записи, целесообразно обозначить как версоид. Версоид состоит как минимум из двух стихов (см. пункт 1), в его основе лежит гетероколон, что сближает версоид с верлибром; противопоставляет первый второму лишь отсутствие графической отцентровки. Если признать облигаторную терминальную паузу, зафиксированную на письме посредством колометрической записи, как конструктивный минимум, достаточный для производства стихотворной речи, и условность графической отцентровки, то версоид следует рассматривать как графически неотцентрованную форму стихотворной речи.
228 1.3.1. С этой точки зрения стих может быть определен как колон, отделенный в составе ритмической парадигмы от соседних колонов в устной форме речи облигаторной терминальной паузой, в письменной – посредством колометрической записи. В таком определении понятие стиха охватит и строку версоида. Ближайшим родовым по отношению к понятию ‘стих’ следует считать понятие колона, следовательно, стих необходимо определять именно через это понятие (genus proximum); если не принять во внимание данный факт, что естественно при ограничении категории ритма стопными конфигурациями, в частности изотонией (см. Вводные замечания), то с этой позиции понятие стиха вполне закономерно окажется неопределимым, ср.: “Конструктивное определение стиха как такового науке пока не доступно […]ˮ [81, с. 15].
229 2. Речевой жанр версета обладает уникальной композиционной микроструктурой, которая определяется различными комбинациями квантитативно разнотипных абзацев.
230 2.1. Абзацы, используемые в версейных текстах, по квантитативному параметру распадаются на два таксономически противоположных разряда: 1) однострочный абзац, занимающий: а) одну строку; б) часть строки, минимум которой представлен односложной коммой; 2) неоднострочный абзац, занимающий от двух до трёх строк.
231 2.2. Комбинации таких абзацев образуют составляющие версета двух типов: 1) Версоидный тип, основу которого составляет объединение 1-строчных абзацев. 2) Прозаический тип. Его основой служат: а) любой неоднострочный абзац, поскольку такой абзац не удовлетворяет условию относительной краткости колона, а значит, и стиха; б) объединение неоднострочных абзацев; в) 1-строчный абзац в позиции между неоднострочными абзацами; г) чередование 1-строчных абзацев с неоднострочными. Исходя из того, что один моноколон не может стать источником колометрического ритма, комбинации (в) и (г) следует считать принадлежащими прозе. Версоиды (тип 1) чередуются с прозой (тип 2), в силу чего жанр версета следует охарактеризовать как прозиметрический.
232 2.4. Структурным прототипом речевого жанра версета служит Библия. Композиционная микроструктура придает версету интертекстуальную коннотированность, связывающую данный жанр с Библией, а значит, с высоким стилем и сакральной тематикой. Современная композиционная микроструктура Библии, возникшая в 1551 г. в результате подразделения Р. Этьенном ее текста на 7959 кратких сегментов – библейских стихов (strophes bibliques, versets bibliques), определяется двумя факторами: 1) квантитативными типами абзацев (см. пункт 2.1); 2) комбинаторикой таких абзацев (см. пункт 2.2). Ни один из данных факторов исследователями до сих пор не учитывается, что, в частности, определяет: 1) неполноту картины в описании ритмики Библии (в том ее варианте, который появился в 1551 г.) и версета; 2) разнобой мнений по поводу их устройства.

References

1. Wehrli, M. General literary studies [Allgemeine Literaturwissenschaft] / Transl. from Germ. V. N. Ievleva. Moskow: Izdatel’stvo inostrannoj literatury Publ., 1957 [1951]. 244 p. (In Russ.)

2. Unbegaun B. O. Russian versification. Oxford & London: Clarendon Press, 1956. 166 p.

3. Hobsbaum Ph. Metre, rhythm and verse form. London & New York: Routledge, 2004 [1996]. 208 p.

4. Aristotelis De rhetorica libri tres. Oxonii: E Typographeo Academico, 1833. 243 p.

5. Tynyanov, Yu. N. The problem of poetic language. Leningrad: Academia Publ., 1924. 139 p. (In Russ.)

6. Westphal R. Elemente des musikalischen Rhythmus mit besonderer Rücksicht auf unsere Opern-Musik. Erster Theil. Jena: Hermann Costenoble, 1872. 240 s.

7. Kwiatkowskij, А. The poetic dictionary / Scientific ed. I. Rodnyanskaja. Moskow: Sovetskaja Entsiklopedija Publ., 1966. 376 p. (In Russ.)

8. Girschman, М. М. On the rhythm of Russian fiction // Slavic poetics: essays in honor of Kiril Taranovsky. The Hague–Paris, 1973. P. 161–169. (In Russ.)

9. Polivanov, Je. D. General phonetic principle of any poetic technique // Voprosy jazykoznanija. 1963. № 1. P. 99–112. (In Russ.)

10. Shapir, М. I. Metrum et rhythmus sub specie semioticae // Shapir, М. I. Universum versus: Language – verse – meaning in Russian poetry of XVIII–XX centuries. Vol. 1. Мoskow: Jazyki slavyanskoj kul’tury Publ., 2000. P. 91–130. (In Russ.)

11. Lotman, Yu. М. Analysis of poetic text. The structure of verse: A guide for students. Leningrad: Prosveschenije Publ., 1972. 272 p. (In Russ.)

12. Timofejev, L. I. Word in verse. Мoskow: Sovetskij pisatel’ Publ., 1982. 342 с. (In Russ.)

13. Torsujeva, I. G. Rhythm // Lingvisticheskij entsiklopedicheskij slovar’ / Ed. V. N. Jartseva. Мoskow: Sovetskaja Entsiklopedija Publ., 1990. P. 416. (In Russ.)

14. Έκ τῶν Λογγίνου του φιλοσόφου τά προλεγόμενα εις τό του Ηφαιστίωνος εγχειρίδιον // Ήφαιστίωνος Ἐγχειρίδιον περί μετρών καί ποιημάτων / Ed. Th. Gaisford. T. I. Oxonii: E Typographeo Academico, 1855. P. 141–153.

15. Aquilae Romani De figuris sententiarum et elocutionis liber. Rhetores latini minores / Ed. C. Halm. Lipsiae: In Aedibus B. G. Teubneri, 1863. P. 22–37.

16. Dionysii Halicarnassensis De compositione verborum liber: Graece et Latine / Ed. G. H. Schaefer. Lipsiae: In libraria Weidmannia, 1808. 168 p.

17. Innes D. C. Period and colon: theory and example in Demetrius and Longinus. Peripatetic rhetoric after Aristotle / Eds. W. W. Fortenbaugh & D. C. Mirhady. New Brunswick & London: Transaction Publishers, 1994. P. 36–53.

18. Quintiliani M. Fabii Institutionis oratoriae libri duodecim. Vol. II. Lipsiae: Sumptibus et typis B. G. Teubneri, 1854. 317 p.

19. Tomashevskij, B. V. Theory of literature. Poetics. Мoskow: Aspekt-Press Publ., 1996 [1927]. 333 p. (In Russ.)

20. Adams J. N., Lapidge M., Reihardt T. Introduction. Aspects of the language of Latin prose / Eds. T. Reinhardt, M. Lapidge, & J. N. Adams. Oxford: Oxford Univ. Press, 2005. P. 1–36.

21. Έρμογένους Περὶ μεθόδου δεινότητος. Rhetores graeci / Ed. Ch. Walz. Vol. VII, pars II. Stuttgartiae et al.: Sumtibus J. G. Cottae, 1834. P. 1090–1352.

22. Έρμογένους Περὶ ἰδεῶν [ἀνωνύμου σχόλια]. Rhetores graeci / Ed. Ch. Walz. Vol. VII, pars II. Stuttgartiae et al.: Sumtibus J. G. Cottae, 1834. P. 861–1087.

23. Winhold M. G. A. Periodi & chriae Ciceronianae in usum studiosae iuventutis ad imitandum propositae. Dresdae: Apud J. Ch. Zimmermann, 1706. 1186 p.

24. Έρμογένους Περὶ εὑρέσεως. Rhetores graeci / Ed. Ch. Walz. Vol. VII, pars II. Stuttgartiae et al.: Sumtibus J. G. Cottae, 1834. P. 695–860.

25. Vetteri I. F. Periodologia, seu Doctrina succincta de conscribendis periodis. Lubecae: Sumtibus Ionae Schmidii, 1774. 157 p.

26. Δημητρίου Φαληρέως Περί ἑρμηνείας. Glasguae: Ex Officina Roberti Foulis, 1743. 197 p.

27. Madeleine L. Ph. Précis des règles de la versification Français. Petite encyclopédie poétique. T. XV. Paris: Chez Capelle et Renand, 1806. P. 11–108.

28. Tomashevskij, B. V. Stylistics and versification: A course of lectures. Мoskow: Uchpedgiz Publ., 1959. 535 p. (In Russ.)

29. Shapir, М. I. On the limits of the line length in vers libre (D. A. Prigov et al.) // Shapir, М. I. Universum versus: Language – verse – meaning in Russian poetry of XVIII–XX centuries. Vol. 2 / Ed. А. S. Belousova, V. S. Polilova. Мoskow: Jazyki slavyanskoj kul’tury Publ., 2015. P. 237–256. (In Russ.)

30. Aquien M. Une forme paradoxale: le verset claudélien dans Tête d’Or. Études littéraires. Vol. 39. 2007. № 1. P. 83–92.

31. Gourmont R. Le IIme livre des masques. Paris: Societé du Mercure de France, 1898. 302 p.

32. Mason G. Concise survey of French literature. New York: Rowman & Littlefield, 2014 [1959]. 344 p.

33. Jouslin O. Pascal poète en prose. Dix-septième siècle. Vol. 221. 2003/4. P. 715–747.

34. Conort B. Si verset il y a… Études littéraires. Vol. 39. 2007. № 1. P. 141–147.

35. Aquien M. Le verset // Dictionnaire de poésie de Baudelaire à nos jours / Dir. M. Jarrety. Paris: Presses Universitaires de France, 2001. P. 865–866.

36. Kuiper K. Poetry and drama: literary terms and concepts. New York: The Rosen Publishing Group, 2012. 256 p.

37. Hirsch E. The essential poet’s glossary. New York: Houghton Mifflin Harcourt, 2017. 400 p.

38. Orlitskij Yu. On the verge of verse and prose (Russian verset) // Arion. 1999. № 1. P. 40–50. (In Russ.)

39. Orlitskij Yu. B. Verse and prose in Russian literature. Мoskow: RGGU Publ., 2002. 680 p. (In Russ.)

40. Aquien M. La versification. Paris: Presses Universitaires de France, 1990. 127 p.

41. Grosjean J. Préface // Claudel P. Cinq grandes odes, suivies d’un Processional pour saleur le siècle nouveau. La Cantate à trois voix. Paris: Gallimard, 1957. P. 5–16.

42. Truffet M. Edition critique et commenté de Cent phrases pour éventails de Paul Claudel. Comportant reproduction en fac-similé de l'édition originale japonaise [1927]. Paris: Belles lettres, 1985. 148 p.

43. Szilagyi I. Le verset: entre le vers et le paragraphe. Études littéraires. Vol. 39. 2007. № 1. P. 93–107.

44. Piché A. Notes et propositions sur le verset français. Montréal: Université du Québec à Montréal, 2012. 109 p.

45. Linares S. Introduction à la poésie. Paris: Nathan Université, 2000. 170 p.

46. Bourgeault J. Défaillances du verset. Réflexions à partir de Jean Grosjean. Études littéraires. Vol. 39. 2007. № 1. P. 57–67.

47. Buffard-Moret B. Introduction à la versification / Éd. D. Bergez. Paris: Dunod, 1997. 128 p.

48. Truxillo J.-P., Corso Ph. Dictionnaire de la communication. Paris: Armand Colin, 1991. 591 p.

49. Gardes-Tamine J., Hubert M.-C. Dictionnaire de critique littéraire. Paris: Colin, 2004 [1993]. 239 p.

50. Mazaleyrat J. Éléments de métrique française. Paris: Armand Colin, 2004 [1965]. 240 p.

51. Bozon-Scalzitti Y. Le verset claudélien: une étude du rythme (Tête d’Or). Paris: Lettres modernes-Minard, 1965. 72 p.

52. Bernard S. Le poème en prose: de Baudelaire jusqu’à nos jours. Paris: Librairie A.-G. Nizet, 1994 [1959]. 814 p.

53. Dessons G. Introduction à l’analyse du poème. Paris: Armand Colin, 2005 [1991]. 158 p.

54. Charest N. L’ouverture du verset. Études littéraires. Vol. 39. 2007. № 1. P. 125–139.

55. Furetière A. Dictionaire universel, contenant generalement tous les mots François, tant vieux que modernes, & les termes de toutes les sciences et des arts: Divisé en trois Tomes. Т. III. A la Haye, et a Rotterdam: Chez Arnout & Reinier Leers, 1690. 829 p.

56. Vadé Y. Le poème en prose et ses territoires. Paris: Belin, 1996. 347 p.

57. Roubaud J. La vieillesse d’Alexandre: essai sur quelques états récents du vers français. Paris: Ramsay, 1978. 217 p.

58. Le dictionnaire de l’Académie françoise. Tome II. M-Z. Paris: Ches la Veuve de J. B. Coignard, 1694. 688 p.

59. Sandras M. Lire le poème en prose. Paris: Dunod, 1995. 206 p.

60. Rodriguez A. Verset et déstabilisation narrative dans la poésie contemporaine. Études littéraires. Vol. 39. 2007. № 1. P. 109–124.

61. Claudel P. Positions et propositions. Paris: Gallimard, 1959. 336 p.

62. Dupriez B. A dictionary of literary devices: gradus, A-Z / Transl. A. W. Halsall. Toronto: University of Toronto Press, 1991. 545 p.

63. [Sollers Ph]. Débat entre Ph. Sollers et B. Delvaille. Modérateur: M. Crépu. Claudel, le poëte et la Bible: actes du colloque des 16-17 octobre 1998 à la Bibliothèque Nationale de France / Ed. J.-P. Angremy. Paris: Presses Univiversitaires Franc-Comtoises, 2001. P. 186–192.

64. Van den Bergh C. Le poème en prose en versets. Questions de style. 2007. № 4. P. 97–113.

65. Dessons G., Meschonnic H. Traité du rythme. Des vers et des proses. Paris: Armand Colin, 2005 [1998]. 242 p.

66. Chevillier A. L’origine de l’imprimerie de Paris. Dissertation historique, et critique. A Paris: Chez Jean de Laulne, 1694. 448 p.

67. Kohl K. M. Rhetoric, the Bible, and the origins of free verse: the early “hymnsˮ of Friedrich Gottlieb Klopstock. Berlin: Walter de Gruyter, 1990. 334 p.

68. La Saincté Bible Nouvellement translatée de Latin en Francois […]. A Louvain: Par Bartholomy de Grave, Anthoine Marie Bergagne, & Iehan de Waen, 1550. 980 p.

69. Sellier Ph. Port-Royal et la littérature. 1. Pascal. Paris: Honoré Champion, 1999. 356 p.

70. Aquien M. Dictionnaire de poétique. Paris: Librairie générale française, 1993. 344 p.

71. Souriau E., Souriau A. Vocabulaire d’esthétique. Paris: Quadrige, 1999 [1990]. 1415 p.

72. Meschonnic H. Pour la poétique II. Épistémologie de l’écriture. Poétique de la traduction. Paris: Gallimard, 1973. 457 p.

73. Erkkila B. Walt Whitman among the French: poet and myth. Princeton: Princeton University Press, 1980. 296 p.

74. Heylen R. Translation, poetics, and the stage. Six French Hamlets. London & New York: Routledge, 2014 [1993]. 180 p.

75. Backès J.-L. Le vers et les formes poétiques dans la poésie française. Paris: Hachette, 1997. 160 p.

76. Van den Bergh C. Le rôle du verset lors de la transition du grand poème au petit poème en prose, dans les années 1830-1840 en France: pertes et profits. Études littéraires. Vol. 39. 2007. № 1. P. 25–41.

77. Labouret G. Aux sources du verset moderne: le verset chez Lamennais, entre exégèse et invention. Études littéraires. Vol. 39. 2007. № 1. P. 13–24.

78. Lavrov А. V. At the origins of creativity of Andrey Bely (“Symphoniesˮ) // А. Bely. Symphonies. Leningrad: Hudoszestvennaja literatura Publ., 1991. С. 5–34. (In Russ.)

79. Orlitskij Yu. B. Verse and prose in the culture of the Silver age. Moscow: Jazyki slavyanskoj kul’tury Publ., 2019. 904 с. (In Russ.)

80. Orlitskij Yu. Russian prose of the XX century: the reform of Andrei Bely // Andrei Bely. Publications. Materials. Moscow: IMLI RAN, 2002. P. 169–182. (In Russ.)

81. Pil’schikov I. А. The concepts of verse, meter, and rhythm in the Russian poetic tradition // Proceedings of the Institute of Russian language named after V. V. Vinogradov. Vol. 11. Moscow, 2017. P. 12–30. (In Russ.)

Comments

No posts found

Write a review
Translate